Издательство "Просвещение", 1979
Григорий Медынский
Письма к сыну
гипертекстовая версия
Письма 01-12
Письма 13-24
Письма 25-30
 
Связь поколений... Извечная проблема общественного развития - передача жизненного и исторического опыта от одного поколения другому. Проблема совсем не такая простая и однолинейная, как может казаться на первый взгляд, потому что передача эта может идти и идет разными, иной раз сложными путями и в разных формах. Но одной из этих форм являются родительские письма и поучения детям как один из давних, даже древних литературно-педагогических жанров, имевших довольно широкое распространение у разных народов мира.

Предлагаемые читателю "Письма к сыну" В. А. Сухомлинского являются своего рода документом эпохи. Издание это, к сожалению, посмертное, основанное па рукописи, взятой из архива этого замечательного человека, рукописи, к которой он, несомненно, еще и еще раз вернулся бы, если бы не помешала этому его до обиды ранняя смерть. Поэтому пусть читатель простит ему не очень, правда, заметные неровности, вернее неравноценности в изложении отдельных частей, некоторые повторы или налет дидактичности, пусть он воспринимает все это в целом как произведение честного ума и горячего сердца, являющееся дополнением и развитием таких его основополагающих книг, как "Сердце отдаю детям", "Как воспитать настоящего человека" и, особенно, "Рождение гражданина". А главное, пусть он уловит основной замысел этих писем: "Хочется, чтобы вы стали достойными нашими наследниками".

И еще одно предупреждающее замечание. "Письма к сыну", как, пожалуй, и все произведения Сухомлинского, нельзя рассматривать как своего рода методическое руководство. Сухомлинский не столько методист, сколько мыслитель, берущий вопросы педагогики в широком общественно-философском диапазоне, близком к тому понятию, которое употребил в одном из своих выступлений А. В. Луначарский - "антропогогика". И этим, на мой взгляд, объясняется критическое отношение к его концепции со стороны некоторых представителей формальной педагогики. Несколько лет назад в журнале "Юность" прошла по этому вопросу краткая, по довольно интересная дискуссия с участием самого Сухомлинского, отзвуки которой я вижу теперь в его письме сыну: "Один теоретик педагогики недавно сказал: настоящее идейное воспитание начинается с того момента, как ребенок одел красный пионерский галстук. Это большая ошибка.

Идейное воспитание начинается с того момента, как. ребенок произнес слово "мама". В этом и заключается отличие педагогической, а я бы даже сказал общефилософской, концепции Сухомлинского: внешнее и внутреннее, форма и дух. Конечно, не все и не со всем могут согласиться в этой его концепции. Ну и что? Наоборот, это даже хорошо. Идеи живут не только в голом утверждении, но и в отрицании, в сомнении, в проверке их на прочность, на излом, на растяжение. Тем они и отличаются от догм. Догмы мертвы и неподвижны, как камни. Идеи, подобно кристаллам, растут и развиваются.
Этим и интересен, этим и привлекает к себе Сухомлинский, в том числе и его "Письма к сыну", - широтою и смелостью мысли. Это не инструкции и не рецепты, это - мысль, осмысливание жизни, её проблем и ситуаций, в их нравственном и - даже шире - в общедуховном плане.

Возьмем самые первые страницы книги: "Сотни тысяч слов в нашем языке, но на первое место я бы поставил три слова: хлеб, труд, народ. Это три корня, на которых держится наше государство".
Самые обычные, можно сказать, банальные слова, "три корня", но как они, переплетаясь и разветвляясь, порождают могучее древо мысли, понятий, воззрений, проблем и принципов: голос совести, идея - страж совести, призвание и труд, мировоззрение и мироотноше-ние, мысль и чувство, личность и общество, мужество ума, честность ума, технология ума, пустота души, алкоголизм и преступность, свобода и долг, ненависть ко злу, о женственности, о красоте, внешней и внутренней, о смысле жизни и т. д. и т. п. - целый комплекс, узел проблем и вопросов, над которыми человечество бьется, можно сказать, на протяжении всей своей истории и в решении которых, по сути дела, и заключается его история в её духовном смысле.

Такое расширение проблематики по сравнению с отцовскими наставлениями мы встречали в литературе, но и оно не идет ни в какое сравнение с широтой, с диапазоном мысли, которые мы видим у Сухомлинского. И это вполне понятно - эпоха не та, совсем другая эпоха. Эпоха Сухомлинского - эпоха Великой социалистической революции, воздухом которой, проблемами и перспективами он жил, радовался и болел и о которой в одном из своих писем к сыну сказал вдохновенные слова: "Революция продолжается!"

Это продолжение революции он видел в преодолении зла жизни, в ненависти к этому злу, в непримиримости к нему, в преодолении "мурла мещанина" и той внутренней моральной распущенности, которая ведет к жестокости, к насилию, к "раку души", психологически граничащему с фашизмом. Это продолжение революции он видел также в формировании красивой, внутренне богатой, нравственно чистой и общественно активной человеческой личности. "Учись спорить!" - обращается он к сыну. "Хорошо, что ты споришь со мной", - пишет он в другом своем письме. "Из твоего письма видно, что мои поучения стали как будто искрой для горячего костра дискуссии, разгоревшейся у вас в общежитии, - радуется в четвертом. - Ну что ж, это неплохо. Хорошо, когда молодым людям все это небезразлично". Активизация мысли, формирование живого "творческого разума", во имя торжества "справедливой истины"! "Думайте, думайте и еще раз думайте!" "Я советовал бы на комсомольском собрании поспорить о том, что Ромен Роллан называет мужеством ума и честностью ума: "Мужество ума состоит в том, чтобы не отступать перед тягостями умственного труда.

Честность ума состоит в том, чтобы не отступать перед правдой, стремиться к ней, находить её любой ценой, гнушаться легких и удобных половинчатых решений. унизительной лжи... Иметь смелость самостоятельно мыслить. Быть человеком". Одним словом, "бесстрашие души", как выразился Василий Александрович в одном из интереснейших писем ко мне. И сам он тем и интересен - этим самым бесстрашием души, широтой и смелостью мысли, тем, что и сам он старается вгрызаться в суть вещей и учит этому своего сына: откуда и почему? Почему пьянство? Откуда преступление? Откуда инертность и безразличие, пустота души, ведущая и к тому, и к другому, и к третьему?

А третье - это религия, вопрос до крайности сложный и тонкий, но Сухомлинский бесстрашно бросается в самую глубь, в пучину этого вопроса и рассказывает историю женщины, которая, окончив в свое время вуз по естественному факультету, не удовлетворилась этим и, заблудившись в поиске высших духовных ценностей, ушла в религию и даже стала монашкой, а потом... а потом прозрела и проделала весь ход своих исканий в обратном направлении. "Атеисткой меня сделало там, в монастыре, чтение религиозных книг и думание, - рассказывает она о себе. - Я стремилась найти в "божественных" книгах возвышение человека. Но с ужасом все больше убеждалась. что религия унижает человека, низводит его к пылинке, к праху, к ничтожеству".

Сухомлинский глубоко и всесторонне исследует этот вопрос. Он рассказывает и историю своей ученицы, тринадцатилетней девочки, родители которой, сектанты, пытались обратить её в свою веру, но она, по выражению Сухомлинского, "проявила подлинное идеологическое мужество", заявив, что "я не могу верить неправде", и отстояла себя. Таким разносторонним, исследовательским подходом, анализом таких понятий, как "бессмертие души", "смысл жизни", Сухомлинский полностью разоблачает все так называемые "ценности" религии, но в то же время восстает против того "примитивизма", "малограмотного атеизма" и "дремучего бескультурья", которое не идет дальше голого отрицания - бога нет, души нет, бессмертия нет - и "скорее толкает людей в объятия религии, чем освобождает их от веры в бога".

Вот то, что, в самых общих чертах, мне хотелось бы сказать об этой книге. Книга очень интересная, глубокая, заставляющая думать и думать, помогающая в поиске тем, кто ищет, заставляющая пускаться в этот поиск тех кто, завязнув в ряске обыденности, ничего не ищет и ни о чем не думает. И потому мне хочется закончить словами Сухомлинского из его письма к сыну "Итак, для чего человек живет на свете, в чем смысл жизни?

Вопрос о смысле жизни - основной вопрос этики. Я даже рад, что душа твоя испытала тревогу, связанную с этими мыслями. Радость жизни была бы недоступна её ли бы сердце человеческое никогда, ни на одну минуту не было захвачено грустью".

Оглавление

Чтиво

 
www.pseudology.org