Оглавление тома "Культура старого мира"

Л. Троцкий.
АРИСТОТЕЛЬ*186 И ЧАСОСЛОВ*187

"Паровой цыпленок - всем бы цыпленок: и бегает, и клюет, и пищит. Но не плодится. А не плодится потому, что души в нем нет. Настоящей душой снабдить цыпленка может только наседка, когда все ее куриные мысли и чувства вместе с теплом от нее в яйцо идут. Паровой же цыпленок - машинная тварь: температура в нем есть, а совести нет. Потому и не плодится". В этом психо-физическом обстоятельстве огромной важности (см. у Успенского "Паровой цыпленок") кроется, по-видимому, разгадка фатального бесплодия отечественных мистиков машинно-интеллигентской фабрикации.

У всех больших религиозных новаторов и реформаторов была связь с великой наседкой - массой. Ее органическим теплом согревались их видения, обличения и пророчества. В новых догматах находили свое выражение уже назревшие потребности коллективной души. И лишь в том случае новые религиозные учения входили живой силой в историю, если уже в самой колыбели своей они были обвеяны животворящим дыханием масс. Между массовой душой и между личной душой пророка та же матерински-дочерняя связь, что между настоящей наседкой и настоящим, не машинным цыпленком: "все мысли ее из ейной души в цыплячью душу идут, и цыпленок тоже принимает ейные мысли и заботы"... Происходило это в те давно прошедшие времена, когда и прогрессивные задачи искали для себя религиозной оболочки. Но если хоть бегло обозреть происхождение нашего "нового религиозного сознания", то сразу станет ясно, что оно шло по совершенно другому, вернее сказать, противоположному пути... Интеллигентская мистика есть продукт двух прискорбных исторических обстоятельств: во-первых, разрыва между малой и большой душой, во-вторых, великого перепуга малой души. Перепуга перед тем "стоглавым, безмозглым и злым чудовищем, которое толпой зовется".

Стихийного религиозного творчества, которое черпает из глубокого колодца души народной, - это в нашу-то эпоху! - придет ли кому в голову искать у гг. Мережковского, Минского, Булгакова и Бердяева? Здесь все надумано, рассчитано, умышленно. Здесь вера индивидуалистична, условна, хрупка, словесна, целиком состоит из эстетических и филологических комбинаций, греческих цитат, литературных аллегорий, ницшеанских афоризмов. У одного работа художественнее, у другого - ремесленнее, но у всех, если говорить с Шекспиром, "на часть ума - три части трусости".

Их мистика не только индивидуалистична, но и индивидуальна. У каждого своя собственная система - вечной абсолютной божественной правды. Ее содержание зависит от того пути, каким каждый из них шел, и представляет что-то вроде литературно-философского дневника, не очень интимного и не очень искреннего, ибо подготовленного для печати. Религиозный фанатизм, воинствующая идейная нетерпимость, гнев обличения, страстный прозелитизм им совершенно чужды. Для фанатизма нужно высокое горение душ, а они, подобно ангелу лаодикийской церкви*188, - да и ангелу-то XX века! - "не холодны и не горячи".

Как-то один из мистиков (или полумистиков: есть и такие!), г. Франк*189, пытался даже возвести эту культурно-эстетическую "терпимость", т.-е. в сущности душевное безразличие, в догмат нового религиозного сознания. Как классический пример духовной уживчивости, он приводил Вестминстерское аббатство, под сводами которого великие мистики, деисты и безбожники лежат рядом, не оскорбляя друг друга. Убийственное сравнение! Люди, которые хотят возродить старый мир новой религией, вдохновляются культурной умиротворенностью... вестминстерского кладбища.

Нарядное бессилие - такова общая физиономия наших мистиков, и непосвященному нужно подойти к ним вплотную, чтобы убедиться, что у каждого есть еще и своя собственная физиономия.

Наиболее пестрая, хотя и далеко не наиболее выразительная, - у г. Бердяева. Он кочует по истории мировой мысли - с пледом через плечо, с саквояжем в руке - как живое свидетельство того ослепляющего разнообразия средств духовного туалета, которое европейская культура предоставила в распоряжение русского интеллигента.

От материалистической философии и социального радикализма г. Бердяев в течение нескольких лет совершил переход к новому, спиритуализированному христианству. Долго ли он задержится на этом этапе? Не знаем и не считаем интересным загадывать. Но тем поучительнее спросить, чего искал и что нашел г. Бердяев в своем новом credo.

Толстой говорит где-то, что хороши, дескать, концерты, спичечницы, подтяжки и моторы; но ежели для их создания нужно девять десятых народа обратить в рабство, то пусть уж лучше пропадом пропадут все моторы и все подтяжки. А старый раскольник говорит: "На что твердые домы? Жду внезапного пришествия Христова". Эти оба вида аскетизма, - один, вытекающий непосредственно из общественных побуждений, и другой - из раскольничьей мистики, - одинаково чужды г. Бердяеву. Наоборот, вся его спиритуалистическая вера нужна ему именно для освящения материальной культуры. Он ни от чего не отрекается. Вагоны, книги, часы, концерты и подтяжки, конечно, "сами по себе" прах и тлен, - но они сразу просветляются и одухотворяются, если признать за ними высший божественный смысл. По дороге в царство нового религиозного сознания г. Бердяеву, как Осипу*, всякая веревочка пригодится. Не отвергать эту веревочку нужно, а всячески приумножать. Разумеется, только "вульгарные материалисты" могут прилепляться к часам и подтяжкам в их эмпирической телесности: для Бердяева же весь исторический инвентарь материальной культуры ценен тем, что в некоем высшем трансцендентном порядке инвентарь этот, как библейская лестница Иакова, ведет в небеса нового религиозного сознания**.
/* Слуга Хлестакова. "Ревизор", Гоголя. - Ред.
/** Кстати сказать. Метафизика "нового" религиозного сознания уже очень давно обращается на международном рынке политических идеологий. Вот что, напр., пишет консервативнейший немецкий тайный советник в консервативнейшем ежемесячнике: "Консерватизм приветствует и поддерживает со своей стороны всякий прогресс, с той лишь разницей по отношению к либерализму, что он - посредством приобщения материальных ценностей к божественному - подымает их из сферы чисто материальной в сферу нравственных благ". Подставьте вместо консерватизма - "новое религиозное сознание", вместо либерализма - материализм или хотя бы "позитивизм", - и вы получите квинтэссенцию бердяевщины. Для сравнения прочитайте полемику Бердяева с Розановым в "Русской Мысли" за январь текущего, 1908 года.

Как хотите, это очень удобная мистика - портативная и нимало не стеснительная. Она ни к чему не обязывает. Она ничего не требует. Ни аскетизма, ни покаяния в грехах культуры. Ни даже - отречения от подтяжек. Подумать только! Святой Криспин сдирал кожу с богатых и шил из нее сапоги для бедняков. По рецепту г. Бердяева (впрочем, вовсе и не Бердяева), я для своего душевного равновесия отнюдь не нуждаюсь в таком жестоком ремесле. Мне достаточно уверовать, что босоногие составляют необходимую часть трансцендентного миропорядка, - и я сразу спасаю (для моего собственного употребления) весь неправедный мир во всей его неправедности, не сдвинув на его материальном облике ни единого волоска. Эта мистическая алхимия казалась бы крайне привлекательной, если б не была такой... дешевой. Но - увы! - в этой морально-философской дешевизне и состоит сущность бердяевщины.
 


Однако, не дешевизна сама по себе - больное место специфически-бердяевской струи в нынешней интеллигентской мистике: на дешевый товар всегда есть спрос. Но вот чего интеллигенция не переварит, так это мистического позитивизма или, если позволите, мистического натурализма. Пока теософы и спиритуалисты занимают критическую позицию по отношению к опыту и разуму, пока они только ищут путей из ограниченного Здесь в безграничное Нигде, они рисуются в некотором заманчивом и поэтическом ореоле. Но как только они нашли священный ключ, открыли врата в страну Нигде и описали ее административное устройство, - тут и конец обаянию. Нынешний удрученный интеллигент готов, пожалуй, согласиться с чиновником Лебедевым, что "неверие в дьявола есть французская мысль, есть легкая мысль". Но уверовать в дьявола - с копытами, хвостом, шерстью и запахом серы - нет, на это он неспособен. Просто, в горло не полезет, как ламповая щетка. И в этом маленьком психологическом обстоятельстве - источник больших преткновений...

Сам г. Бердяев уверовал в киевскую ведьму. Для этого, как хотите, нужен талант (при условии: "коли нет обмана"). Но это во всяком случае талант, пригодный лишь для собственного душевного обихода. Однако, этого мало даже для мистика-индивидуалиста. Он нуждается в сочувственной атмосфере. Если не священный огонь прозелитизма, то борьба за личное самосохранение заставляет его искать сочувствия. Где? Разумеется, не у масс. Мистика масс для него, как для Версилова, слишком отзывается сапогом. Он обращается к интеллигенции, говорит туманными формулами, прячется за цитаты из Достоевского и Вл. Соловьева и сам больше всего боится назвать по имени конкретные формы своей теософии. Но, в конце концов, из всего мистического тумана выступает один несмелый полузаглушенный вопрос: "не лучше ль тебе изучить часослов и жизнь вечную получить, чем постигнуть Аристотеля и в геенну отойти?". На часть ума - три части трусости. Но все же "часть ума" остается. Объявить разум "девкой дьявола", как некогда Лютер*190, не хватает смелости. И вот эта-то признанная законной "часть ума" причиняет величайшие беспокойства, как заноза в пальце или горошина в сапоге. Аудитория чувствует ее в учителе, учитель - в аудитории. Статью прочтут, лектору похлопают, но "новым религиозным сознанием" не озарятся. И сам учитель, который получил в свое распоряжение вечную истину, вместо того чтобы чувствовать себя ублагомиротворенным и перелагать псалмы в стихи или вышивать по тюлю, пребывает в непрерывном раздражении, шипит по адресу тех, кто обидел его своей идейной устойчивостью, изгоняет отовсюду "бесов", пускает отравленные стрелы по "прозаикам социального строительства" и доходит до того, что самый огромный и самый трагический период нашей истории, 1905-й год, называет хулиганским.

Лет 5 - 6 тому назад мы позволили себе сблизить - по общественным выводам, а не по моральным мотивам - спиритуализм Бердяева с "идеализмом" Сыромятникова-Сигмы*191, в те времена - нововременца. Сам г. Бердяев в те дни еще стоял под звездой социального радикализма и грозно кричал идеалистам справа: "прочь грязные руки!". По тем временам это сопоставление показалось кой-кому несправедливым и даже предосудительным.

Но судьба захотела доказать справедливость этого сопоставления с полной наглядностью. Г-н Бердяев написал недавно в петербургском "Слове"*192 такого рода статью, что г. Сыромятников немедленно и с полным правом откликнулся в "России": "да ведь я же это всегда говорил!". Увидав себя в крайне сомнительном обществе, г. Бердяев решил просто раз навсегда отменить "бессмысленные" деления правости и левости. Даже более. Отбросив на время свои спириту листические обязательства, он прибегает к помощи примитивнейшего материализма и ищет для "левости" объяснения в ...физиологии возраста. Молодо - зелено, - говорит он на эту тему в своей полемике с Розановым*. Это не очень ново и не слишком глубоко. Еще русские физиологи XV - XVI веков поучали по Галену*193, что в юноше преобладает настроение стремительное - от красной желчи, в зрелом муже "благостоятельное" - от черной желчи, и в старце тупое и печальное - от флегмы, которая воде подобна: мокра и студена. В позднейшую эпоху об этом же предмете было сказано: "Le russe est radical jusqu'a trente ans et apres - canaille". ("Русский человек до тридцати лет - радикал, а затем - каналья"). Эта классификация очень привлекательна благодаря своей простоте. Но мы не примем ее, ибо в настоящее время она уже и в России, не только на Западе, совершенно не совпадает с фактами. Слишком много нынче юношей, душа которых состоит из флегмы: мокра и студена, и рядом с ними много, очень много зрелых мужей и старцев, из которых ни время, ни "новое религиозное сознание" не в силах вытравить "красную желчь"... Движение равняется по классам, а не по интеллигентским темпераментам.
/* См. прим. 74 к этому тому. Ред.
 


Если г. Бердяев пришел к часослову, - это его счастье. Но для того чтобы с этой верой выйти к людям, чтобы после Вольтера*, после Ренана*194, после Дарвина, после Маркса, после Ницше выйти с этой верой, нужно либо нести в себе большую страсть и иметь большую власть, либо испытывать тот неотступный зуд сомнения, который располагает к непрерывному "мистическому" почесыванию. Но у г. Бердяева - какая у него страсть? Какая и над кем власть? Типичный российский интеллигент и "литератор" со всеми качествами этого почтенного цеха!.. Среднее литературное дарованьице, изящный стиль с лирическими придыханьицами, кокетливые латинские заглавьица... - какое убийственное несоответствие средств и цели!
/* См. прим. 53 к этому тому. Ред.

А между тем цель нынче дальше, чем когда бы то ни было, ибо враг рода человеческого с течением времени крепнет, а не слабеет. Об этом очень красноречиво говорил в свое время еще доктор Мартин Лютер. "Ах, не следовало бы, - внушал он, - предаваться толикой уверенности, ибо имеем великих супротивников и врагов против нас, именно чертей, кои неисчислимы, столь много их; и это не какие-нибудь зауряд-черти, но сильные бесы всякого ранга: сельские, придворные и княжеские, которые в течение весьма многого времени, более пяти тысяч лет, при помощи постоянного опыта стали отменно умны и весьма изощрились. Ибо помыслите только, если даже чорт в начале мира был неказистой тварью (eine schlechte Creatur), то стал он очень хитер и мудр через столь долгий опыт свой, поелику всегда нападал он и мучил изо всех сил без отдохновенья Адама, Мафусаила, Эноха... пророков и всех верующих". ("Colloquia"). А если теперь принять во внимание, что со времени Лютера чорт неверия имел в своем распоряжении четыре поучительнейших столетия, в течение которых он прилежно изучал естественные науки, то придется окончательно прийти к выводу, что г. Бердяеву, при слабых силах его, с чортом никак не управиться... Безнадежное дело!

"Киевская Мысль" N 308,
6 ноября 1908 г.
 


*186 Аристотель (384 - 322 г.г. до нашей эры) - великий греческий философ, систематически разработавший все отрасли знания своего времени, впервые установивший законы так называемой формальной логики и положивший начало естественно-историческому исследованию природы. Философия Аристотеля имела громадное влияние на все последующее развитие философской мысли и в эпоху позднего средневековья приобрела в европейских странах значение непререкаемого авторитета во всех вопросах научного знания.

*187 Часослов - церковно-богослужебная книга, заключающая в себе расписание ежедневных церковных служб и порядок молитв.

*188 Ангел Лаодикийской церкви - один из символических образов "Апокалипсиса" (Откровения Иоанна Богослова), последней книги Нового Завета, заключающей в себе в символической форме пророчество о конце мира и о втором пришествии Иисуса Христа.

В годы политической и общественной реакции, наступившие после поражения революции 1905 г., необычайно возрос интерес к этой книге, отвечавшей и по своему содержанию и по своей форме упадочным настроениям русской интеллигенции того времени.

*189 Франк, С. Л. - современный философ-мистик, участник сборников "Проблемы идеализма" (см. прим. 199), где была напечатана его статья "Фр. Ницше и этика любви к дальнему", и "Вехи" (см. прим. 233), где он поместил статью "Этика нигилизма".

В настоящее время Франк находится в Берлине и является одним из организаторов религиозно-философской академии при американском христианском союзе молодых людей.

*190 Лютер, Мартин (1483 - 1546) - основатель лютеранской церкви, вождь религиозной реформации XVI века. Реформация представляла собой социальное движение, охватившее мелкую городскую буржуазию и широкие круги крестьянства и направленное против всех видов феодальной эксплуатации. Вследствие неразвитости общественных отношений и преобладания церковности во всех областях гражданской жизни, движение должно было неизбежно принять религиозную форму. Основной причиной Реформации был экономический гнет господствующих классов: духовенства во главе с папой, патрициата городов и феодалов деревни. Наряду с этим большую роль сыграло также разложение католической церкви, выродившейся в голое орудие насилия и вымогательства и превратившей религию в свод безжизненных формальностей и обрядов. Могущественным толчком к началу Реформации послужили великие открытия XIV и XV в.в. (изобретение книгопечатания, усовершенствование артиллерии, открытие Америки и др.), расширившие умственный кругозор и способствовавшие развитию критической мысли буржуазии. Реформационное движение было начато Лютером в 1520 г. (сожжение папской буллы). Внешним результатом реформации явилось новое христианское учение - протестантизм в обеих его формах: лютеранская и реформатская церковь). Социальный же результат заключался в эмансипации торговой буржуазии от пут феодального строя. Реформационное движение ознаменовалось на протяжении десятилетий кровавыми столкновениями между враждующими лагерями. Наиболее выдающимися событиями этого рода являются: Крестьянская война в Германии, Мюнстерское восстание, Тридцатилетняя война и т.д.

*191 Сыромятников, С. Н. (псевдоним Сигма) - реакционный журналист. С 1888 г. сотрудничал в "Неделе", где с 1891 по 1893 г. вел обозрение иностранной жизни. С 1893 г. перешел в суворинское "Новое Время" и стал одним из усерднейших сотрудников этой газеты, помещая в ней рассказы и фельетоны ультрашовинистического свойства. Сотрудничал также в столыпинской "России".

*192 "Слово" - ежедневная политическая и общественно-литературная газета. Издавалась в СПБ с 1903 г. под редакцией И. В. Скворцова.

*193 Гален - знаменитый врач древности, родился в Пергаме в конце II века до нашей эры. Галену принадлежит ряд работ по анатомии и физиологии человека.

*194 Ренан, Эрнест (1823 - 1892) - известный французский ученый и писатель, специалист по истории иудейства и христианства и знаток семитских языков. В 1856 г. был избран в члены Академии Надписей; в 1860 г. командирован в Сирию и затем назначен профессором еврейского, халдейского и сирийского языков в College de France. Перу Ренана принадлежит ряд сочинений, широко распространенных за пределами Франции. Его нашумевшая книга "Жизнь Иисуса" восстановила против него клерикальные круги Франции. В результате поднятой ими кампании он был вынужден временно оставить кафедру. В 1878 г. Ренан был избран в члены Французской Академии Наук. Кроме исторических и филологических работ, Ренаном написан ряд популярно-философских статей, в которых, наряду с преклонением перед успехами положительной науки, проявляется и весьма характерный для Ренана поверхностный скептицизм по отношению к основным вопросам миросозерцания. Как общественный и политический мыслитель, Ренан отличался глубоким недоверием к движению широких народных масс и считал наилучшей формой правления для Франции либеральную конституционную монархию.


Оглавление тома "Культура старого мира"