Игорь Семёнович Кон Ушел еще один классик… Подобно Юрию Леваде, Борис Грушин и по складу мышления, и по образованию был философом-теоретиком ( его первой книгой были «Очерки логики исторического исследования», 1961) , но главным делом его жизни стало изучение общественного мнения. Когда он начал заниматься этими сюжетами, мы дружески смеялись, что Борис изучает несуществующий в СССР предмет, но его работа в какой-то степени способствовала материализации этой виртуальной реальности.   Его незаконченная тетралогия «Четыре жизни России» навсегда останется ценным историческим источником об эволюции установок и ценностей советских людей. Когда мне недавно понадобилась информация о том, что сегодня называют гендерными ролями, я первым делом открыл том Грушина, и нашел в нем то, что искал. Кстати, Борис провел и первый советский массовый опрос об отношении молодежи к половой морали, из которого явствовало, что люди жаждут сексуального просвещения. Не буду говорить о научных заслугах Бориса, они известны и без меня. Хочу подчеркнуть, что он был исключительно прямым, смелым и надежным человеком. Практически все его работы в советское время встречались в штыки, а созданные им коллективы разгонялись. Тем не менее ему всегда удавалось сохранить главные результаты; однажды ему пришлось ради этого буквально украсть свой научный архив из ИКСИ. Когда в Академии общественных наук «прорабатывали» Леваду, самым смелым и рискованным выступлением в его защиту была речь Грушина. Его смелость была не только гражданской, но и интеллектуальной. В 1990-е годы, когда люди стали делать карьеру и деньги на политическом пиаре, «объясняя» и «прогнозируя» все, что угодно, Борис публично заявил и много раз повторял, что не понимает того, что происходит в России. Несмотря на безоговорочную преданность демократическим ценностям, научная достоверность была для него важнее политкорректности. В жизни Борис был веселым и общительным человеком, причем его личные увлечения также обретали черты профессионализма. Свою любовь к пиву он реализовал в книге, поразившей даже чехов, а в вопросах киноискусства разбирался лучше профессиональных киноведов. Грушин был очень разборчив в интеллектуальных и личных связях.   Разносных статей в свой адрес он просто не читал (когда в разгар компании против его теории массового сознания один уважаемый академик-математик, не разобравшись в деле, опубликовал резкую антигрушинскую статью, Борис сказал, что прочитает ее через 20 лет, и слово свое сдержал), а непорядочным людям высказывал свое мнение в лицо, так что они его избегали. После смерти человек беззащитен. В последнее время на похоронах замечательных людей мне часто вспоминаются слова Галича: «А над гробом встали мародеры…» Но для исторической памяти это никакого значения не имеет. Из моих ушедших выдающихся современников, Борис Грушин громче всех говорил о горечи социальной невостребованности. Однако при всех трудностях и издержках, ему удалось сделать поразительно много, а все его книги, даже если в них преобладают статистические таблицы, удивительно личностны. Заметки на полях и по поводу   www.pseudology.org