Москва, Серия "История отечественного телевидения", 2000 Николай Николаевич Месяцев Давно пережитое Время откровений. Как меня "ушли" Меня часто спрашивают, кто мной руководил. Полагаю, что ответ на вопрос читатель уже нашёл в моем повествовании. Но суть ответа заключается в моем собственном, личном понимании моей роли руководителя - Председателя, возглавляющего целую самостоятельную отрасль государственного (общенародного) механизма, которым являлось телерадиовещание в нашей огромной многонациональной стране, и общественная роль которых постоянно возрастала в повседневной жизни всех без исключения социальных слоев и этносов, в формировании мировоззренческих взглядов, выработке нравственных устоев, утверждении интересов и их реализации в практических действиях и особенно у детей и молодежи. И потому в своей работе я руководствовался социально-политическими и нравственными потребностями поступательного развития Отчизны, как сообщества социальной справедливости, в котором главным (во всех его взаимосвязях) является Человек. Именно его жизненным интересам должно быть подчинено все и вся - и в этом состоит главная служебная роль Государства и в том числе массового телерадиовещания. Это во-первых. Во-вторых, я исходил из здоровых запросов телезрителей и радиослушателей, постоянно раздумывая, анализируя их письма, рекомендации общественных организаций, в том числе объединений творческой и научно-технической интеллигенции.   В-третьих, стремился способствовать подготовке и выходу в эфир творческих задумок сотрудников как в центре, так и на местах (в союзных и автономных республиках, краях и областях), опираясь при этом на мнение коллегии Комитета. И наконец (и, конечно, не в последнюю очередь), всеми возможными путями, средствами, методами создавал обстановку демократичного подхода к любой проблеме, любому делу, уважительного, товарищеского, доверительного отношения друг к другу, взаимопомощи, творческой смелости. Под прессом страха творить нельзя, можно лишь сочинять ремесленнические подделки. Вглядываясь в прошлое, думаю, что меня понимали и поддерживали в многотысячных коллективах радио и телевидения. И не только в вещательных редакциях, но и в других службах Комитета. Понимал меня и Петр Нилович Демичев, секретарь ЦК КПСС по идеологии. Он много помогал мне в работе. Оказывал всяческую поддержку развитию массового вещания в стране, гасил всякие нашептывания некоторых работников аппарата ЦК партии - перестраховщиков - в адрес коллектива Комитета и его отдельных представителей, чем способствовал развитию смелого подхода к решению творческих задач, без чего творчество превращается в худший вид ремесла. Удары, которые обрушивались на меня, я не переносил на коллектив, защищал товарищей. Единожды я спасовал, когда освободили руководителя Ленинградского телевидения Бориса Фирсова (оказав помощь в его устремлениях впоследствии). Какого же рода были эти удары, свидетельствующие о расширении наблюдений за мною цензурного ока и усилении репрессалий? Так, например, где-то на исходе 1968 года, нами (по мнению многих) было создано уникальное издание - журнал "РТ" (Радио-телевидение). Он был большого, необычного для нашего читателя, формата, издавался в цвете на отличной бумаге и благодаря превосходному художнику Н. Литвинову выглядел очень красиво - сам "прилипал" к рукам читателя. Кстати, за оформление журнал получил премию, кажется, в Италии. Вскоре Суслов с подачи А. Яковлева сделал мне замечание: "Не бережете бумагу - "воздуха" много" (журнальные полосы не закрыты полностью текстом). Но я понимал, что дело было не в "воздухе", а в содержании публикуемых статей. В "РТ" нам удалось собрать хороших журналистов. Главным редактором был Борис Войтехов - журналист, драматург, отсидевший после войны в лагерях по подозрению в шпионаже, а в молодости редактировавший молодежный журнал "Смена". Отделом искусств заведовал А. Золотов, отделом литературы - Ю. Рощин. Работали Л. Лиходеев, В. Моев, А. Васинский, И. Саркисян. Даже сейчас, спустя почти более четверти века, номера журнала выглядят свежо, достойно. Стоит только перечитать материалы о демократии, о роли и месте радио и телевидения в социалистическом обществе, публикации В. Хлебникова, И. Бабеля и многое другое. Номер, в котором были размышления А. Стреляного по поводу книги "Что такое колхоз", стал последним. По указанию Суслова вместо журнала "РТ" в том виде стал издаваться "серенький" журнал - программа телепередач. Или еще пример. К 100-летию со дня рождения В.И. Ленина мы запустили в производство четырехсерийный фильм "Штрихи к портрету" по сценарию драматурга М. Шатрова (режиссер Л. Пчелкин). Все четыре сценария фильма (впрочем, как и все другие по важным и острым темам) я прочитал и свои пожелания и замечания высказал М. Шатрову. Михаила Филипповича Шатрова [Маршак] я знал давно. Еще работая в Цекамоле, я был свидетелем появления на свет его первого драматургического дитяти "Рожденные революцией". Внимательно наблюдая за писательской деятельностью Михаила Филипповича, я радовался его творческим успехам. Всякий раз вместе с женой бывая на премьерах его спектаклей, ощущал, как вселяют его пьесы в сердца зрителей чувства оптимизма, веры в революционный потенциал нашего народа, нетерпимости к мещанству со всеми его атрибутами.   Во времена Брежнева почти все пьесы Шатрова вызывали в верхах настороженное отношение, ибо они своим духом демократизма противостояли тщеславию, эгоизму, корысти. Я, как мог, защищал Шатрова везде, где нужно. И, как мог, вселял в него чувства бодрости и веры в правильность того творческого пути, которым он шёл в те (50-е - начало 70-х) годы. А тучи над ним иногда сгущались до черноты, неприязнь к нему выливалась в угрозу исключения из рядов КПСС. Четырехсерийный фильм "Штрихи к портрету" всем своим содержанием (особенно серия "Воздух Совнаркома") восставал против партийного чванства, рутины, бездумья, самолюбования - того, что все больше и больше начинало тревожить думающих и болеющих за Родину людей. Сила эмоционального воздействия шла от превосходной игры Михаила Ульянова в роли В.И.Ленина - во всяком случае, так мне казалось. Не от внешнего сходства, а от глубокого понимания и раскрытия сущности ленинской натуры как человека, мыслителя, революционера. Фильм "Штрихи к портрету" я показал руководству - одобрения он не получил. В моей судьбе этот фильм сыграл, наверное, роль той самой последней капли, которая перевесила чашу терпения в сторону моего перемещения из Комитета по радиовещанию и телевидению. Примерно в таком состоянии я встретил 1970-й год. Удары ударами, но свое дело я продолжал. В эфире по-прежнему появлялись новые теле- и радиопередачи. С 11 января по 19 апреля ЦТ в содружестве со студиями союзных республик провело телефестиваль, в ходе которого была широко показана жизнь страны. Тогда же прошел Всесоюзный фестиваль телевизионных фильмов в Ульяновске. А на радио юные слушатели познакомились с новой передачей из цикла "В стране Литературии". В феврале был начат международный радиоконкурс под названием "Моя встреча с В.И. Лениным", проводимый совместно с радиовещательными центрами Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши, Румынии, Чехословакии и Монголии. В нем приняли участие около 17 тысяч человек из более чем ста стран мира. В апреле на Всесоюзном радио Маршал Советского Союза И.С.Конев открыл студию "Орленок", в которой с ребятами встречались знаменитые люди Страны Советов. 9 мая Центральное телевидение в связи с 25-летием Победы над гитлеровской Германией провело перекличку городов-героев. Тема Великой Отечественной войны постоянно присутствовала в массовом вещании во всех его жанрах. Творцы всех видов искусства как бы вбирали в себя героизм советских людей в этой воистину Великой народной войне. Их талант, одухотворенный бессмертным Подвигом, откликнулся рождением шедевров, поднимающих величие человеческого духа, мысли и воли всякого из нас, кто к ним прикоснется. Для меня одним из таких певцов Великой Отечественной войны был и остается наш русский писатель Константин Михайлович Симонов. Судьба не раз и не два перекрещивала наши пути-дороги. И каждый раз, чтобы ни случалось на этих перекрестках, я был рад встрече с ним. Многое хотелось бы рассказать... Но, наверное, надо поднять из глубин памяти своей лишь то, что в какой-то мере, пусть даже самой малой, может пополнить то, что известно людям об этом красивом человеке. Жизнь не баловала его. За свою самостоятельность в оценке тех или иных явлений, событий нашей действительности он не раз попадал в опалу власть предержащих. Может быть, это и сближало меня с ним, тянуло к нему.   В конце 1965 - начале 1966 года как-то вдруг стало заметно, что имя Симонова исчезло со страниц печати, не появляется он и в эфире. Много работает? Поинтересовался, в чем дело. Глухая стена. Позвонил Константину Михайловичу и говорю: "Отберите свои лучшие последние стихи, бабахнем их по радио и телевидению". - "Ты за это такую нахлобучку получишь..." - "Ну, это мое дело". Дали в эфир. День проходит, два, три, неделя. Ничего не случилось. Звоню Симонову. Говорю: "Отнесите в "Литературку" и сошлитесь, что стихи прошли у нас на радио и телевидении". "Литературная газета" вслед за нами тоже напечатала. Стена умолчания вокруг Константина Михайловича была разрушена, что и порадовало очень. По Симонову самая тяжелая должность на войне - солдатская. И это, конечно, сермяжная правда. Как-то в разговоре он заметил, что его не столько влечет тема войны, сколько люди войны: "Именно из-за любви к ним, одолевшим в неимоверно тяжелых условиях самого сильного врага, каким была фашистская Германия, мне хочется писать и рассказывать". Думаю, что "Солдатские беседы" К.М. Симонова на Центральном телевидении и были плодом его бесконечной любви к людям войны. Когда он делился со мною своими задумками о создании телевизионного архива из бесед с солдатами, кавалерами орденов Славы всех трех степеней, которых уже осталось мало на Земле, а скоро и вовсе не будет, и последующие поколения советских людей не увидят и не услышат тех, кто грудью своею защитил Родину, спас потомков своих от рабства и гибели, предо мною проносилось увиденное и пережитое на войне. "Дорогой, милый, Большой Человек, любимый мой писатель, не сердись и не опускай свою седую голову долу. Я говорю не ради красного словца. Знайте, что властью, данной мне государством, я сделаю все, чтобы Вы осуществили свой благородный замысел".   На Центральном телевидении мною была создана творческая группа в помощь Константину Михайловичу в том составе, которого он пожелал. Вскоре "Солдатские беседы" К.М.Симонова вышли в эфир, приковав к себе сердца миллионов советских людей. Пройдет много лет, и 18 августа 1990 года газета "Правда" опубликует на своих страницах письмо Константина Михайловича Симонова ко мне по поводу "Солдатских бесед". К тому времени его уже не будет в живых. Прах К.М. Симонова, согласно его завещанию, будет развеян на Буйническом поле под Могилевом, неподалеку от обелиска того самого героического 388-го полка, о боях которого в июле 1941 года он писал в газете "Известия" с приложением фотографий разбитых немецких танков. Помните, полковник Серпилин в фильме "Живые и мертвые" показывает журналисту - капитану Синцову поле боя с уничтоженными вражескими танками? На большом валуне близ обелиска высечено: "Константин Симонов". Однако пора ответить на поставленный вопрос о том, как я перестал быть Председателем. История свидетельствует, что освобождение Н.С. Хрущёва в 1964 было осуществлено в основном руками молодых, тех, кто к тому времени имел за плечами опыт Великой Отечественной, восстановления разрушенного войной народного хозяйства и с течением времени занял, благодаря своим способностям, известное руководящее положение в органах государственной власти и партийной структуре. За время пребывания Л.И. Брежнева на посту Генерального эти "молодые" возмужали настолько, что утвердились в своих взглядах и позициях на положение в стране, о чем подчас, не стесняясь, говорили. Естественно, эти взгляды - необходимость перемен в стране в интересах ее дальнейшего развития - доходили до Брежнева и окружающего его стареющего руководства. К концу 1969 года обстановка вокруг нас, так называемых "молодых", характеризовалась уже не скрытым или открытым по отношению к нам недоброжелательством Л.И. Брежнева и сколоченного им властвующего ядра, а сначала постепенным отстранением отдельных неугодных им лиц от активной деятельности, а затем - смещением многих и многих товарищей, которые в силу своих личных дарований и достоинств, и прежде всего бескорыстия, снискали искреннее уважение. Дабы как-то оправдать это массовое смещение партийных и государственных работников, начавшееся сначала в Москве, а затем прокатившееся по всей стране, в ход были пущены разного рода измышления о "заговоре молодых", о "комсомольском путче" и т.п. Сначала убрали Н.Г. Егорычева с поста Первого секретаря Московского горкома КПСС после его критического выступления на Пленуме ЦК КПСС, затем В.Е. Семичастного - Председателя Комитета Государственной безопасности при СМ СССР, а затем пошли "косяками" и другие. И особенно широко коснулось это товарищей, которые в разные годы работали под руководством А.Н. Шелепина и В.Е. Семичастного в комсомоле. История о том, как Брежнев и его сотоварищи по Политбюро, убрав "молодых", разрушили преемственность поколений, требует своего исследования и написания. Здесь это не к месту. Будущий историк, несомненно, придет к выводу: порушив эту преемственность, они обрекли страну на стагнацию, а затем другие, после них, довели страну до ее нынешнего состояния, обратив процесс исторического развития вспять, со всеми ныне очевидными всем последствиями... В апреле 1970 года от обязанностей Председателя Комитета по радиовещанию и телевидению был освобожден и я. Можно было бы описать, как это освобождение было обставлено. В беседе со мной, например, Брежнев хвалил меня за работу в Комитете, говорил, что назначение послом в Австралию - дело временное: надо укреплять "дипломатический фронт" и т.д. Но все это было очевидной фальшью, тем более, он знал, что жена у меня больна и ехать со мной не в состоянии. Отказал Брежнев мне и в моей просьбе оставить меня в Москве на преподавательской работе (мне не нужны были руководящие должности). ...Сидел я и смотрел на Леонида Ильича, который, поглядывая в окошко, покуривал сигарету. Все было ясно. Я тоже стал смотреть в окошко, на воркующих на подоконнике голубей... Беседа потеряла смысл. Судьба моя была предрешена. Попрощался я с Генсеком и вышел на улицу, окунулся в яркий апрельский день, полный весенних запахов. ...Потом были прощания с родными, товарищами, многолюдные проводы на аэродроме в Шереметьево-2, откуда - на пятый континент, в Австралию. Отныне я - Чрезвычайный и Полномочный посол континента, как шутили друзья. ...Был день весенний, майский, и вся природа ликовала - поется в одной из песен. Вместе с женой Аллой Николаевной, старшим сыном Сашей и младшим Алешей поехали в родное Останкино, на "Седьмое небо". Родное потому, что мое детство и юность прошли среди останкинских дубрав, прудов, лугов, мелких речушек. Ведь в тридцатые-сороковые годы Останкино было близким предместьем Москвы. Я, босоногий мальчишка, никогда не думал (а кто может знать свою судьбу?), что в этих местах буду участвовать, руководить строительством Общесоюзного телевизионного центра. ..."Седьмое небо" накручивало свои обороты. Внизу - телецентр, Шереметьевский дворец, парк, за ним - школа-детский дом в деревне Марфино, где я учился и с друзьями исходил все окрестности, а с другой стороны - Кремль, дом на Пятницкой, Шуховская башня. Кругом родная, милая, до боли близкая Москва, в которой живут друзья детства, юности, товарищи по войне, по работе. Москва сверкала своей неповторимой красотой. В ней оставалось мое сердце, а в нем вмещались дорогие мне образы жены, детей, сестер, братьев, друзей и товарищей по пройденным в жизни путям и дорогам. Самолет уносил меня за тридевять земель на неведомый пятый континент. А в мыслях, под гул моторов, грусть расставания перемеживалась с чувством благодарности к товарищам по работе на телевидении и радио, к ближайшим моим сподвижникам за понимание и поддержку. Каждый из моих заместителей (о всех хотелось бы сказать, но…) был настоящей личностью. Леонид Семенович Максаков вел в Комитете экономико-хозяйственные направления. Он был одним из крупных в стране строителей промышленных и других объектов. Безотказный в делах больших и малых. Добрый, внимательный к людям. Я был за ним как за каменной стеной. Ему принадлежит заслуга в сооружении Общесоюзного телецентра в Останкино.   Георгий Александрович Иванов — заместитель по телевидению - свои глубокие знания в сфере искусства, недюжинные организаторские способности отдавал освоению возможностей телецентра в Останкино, завязыванию в творческий телевизионный процесс других студий в стране, созданию многопрограммного телевещания при одновременном повышении его качественного уровня и поисках новых форм и видов передач. Алексей Архипович Рапохин — образованный, настоящий русский интеллигент, умевший добрым словом и личным примером увлечь коллег на новые интересные свершения во Всесоюзном радиовещании, создать обстановку подлинного товарищества в коллективе. Был требователен, но справедлив.   Энвер Назимович Мамедов по образованию и опыту работы журналист-международник. Возглавляя радиовещание на зарубежные страны, обеспечивал ознакомление радиослушателей почти на всех континентах Земли с внутренней жизнью нашей Родины, а также развенчивание различного рода измышлений, фальсификаций о жизни Советского народа, имевших место в других государствах. Мои заместители и я работали дружно, с огоньком, демократично. В наших товарищеских спорах и дискуссиях находили наиболее эффективные творческие решения проблем, возникавших в таком важном направлении государственной практики, как массовое телерадиовещание. У нас было правилом: "удары" за промахи в работе (а они в творчестве неизбежны) принимать на себя, не перенося их в коллективы и службы Комитета. Прощайте, мои милые москвичи и все, кто на просторах страны нашей необъятной. До новых встреч! Поверьте, где бы я ни был, я всегда буду верен Отчизне, буду трудиться ради счастья своего народа, так думал я всегда. Оглавление   www.pseudology.org