Валентин Исаакович Рабинович
Вольпин
Несмотря на то, а скорее именно благодаря тому, что с главным редактором нашего журнала «Химия и жизнь» академиком Игорем Васильевичем Петряновым меня связывала не только редакционная жизнь, но и глубокая личная симпатия и истинная дружба, я старался беречь его время и здоровье и решать возникавшие в те непростые времена то и дело непростые проблемы, не посягая на его время и нервы. Однако однажды я решился нарушить это правило. Потому что, строго говоря, дело касалось не нашего журнала, а отечественной и даже, возможно, мировой науки, как таковой.
В середине прошлого столетия эта самая наука вплотную подошла к штурму
самой важной для человечества тайны природы – превращения вещества в существо. Наступление велось двумя колоннами. Колонну, наступавшую со стороны физики и химии, в нашей стране возглавлял Институт элементо-органических соединений, созданный и два десятка лет возглавлявшийся президентом Академии наук СССР академиком Несмеяновым. Колонну, наступавшую со стороны биологии – воссозданный на руинах отечественной генетики Институт молекулярной биологии академика Энгельгарта.
Наш журнал самым активным образом поддерживал движение этих колонн,
особое внимание уделяя потерпевший в предыдущую эпоху государственный погром генетике. В химии и физике подобный погром тоже готовился, но по разным причинам, главным образом военного характера, осуществлен не был.
Однако однажды и на этом направлении возникла угроза: умер Несмеянов, и на пост директора ИНЭОСА стали претендовать люди, не вызывавшие доверия институтского коллектива, чужие для него и для науки вообще.
Между тем, в самом институте был человек, по своему положению в науке и по своим деловым и моральным качествам вполне способный возглавить его коллектив, - заведующий одной из основных лабораторий доктор химических наук Марк Вольпин. Его работы по элементоорганическому синтезу
сложнейших веществ, ранее найденных только в живой природе, высоко оцененные научной общественностью, отмеченные Государственной премией СССР, находились на самом острие наступления.
В ИНЭОСЕ его уважали не только как ученого. Мало того, что он был ветераном Великой отечественной войны, его покалеченную на фронте руку нельзя было не заметить. Мало, кто из его коллег не знал и того, что это обстоятельство не мешало ему все отпуска проводить в байдарочных походах по карельским порожистым рекам.
Казалось бы, сам Бог велел академическому начальству не искать других кандидатов в приемники усопшему корифею. Однако у поиска этого было, как минимум, две причины. Точней, одна причина и один повод. Причина – желание угодить пропитанному антисемитским духом партийному руководству страны, естественно, нигде официально не фигурировала. Фигурировал один из пунктов академического устава, в соответствии с которым директором научно-исследовательского института АН СССР мог быть только действительный член или, на худой конец, член-корреспондент этой организации, фактически министерства науки.
Обо всей этой ситуации мне стало известно не от самого Вольпина, а от нескольких сотрудников института, среди которых, в частности, была дочь одного из самых близких моих друзей. Хотя с Вольпиным меня связывали более близкие отношения, чем с большинством авторов «Химии и жизни». Мы только что вернулись из совместной поездки с устными выпусками журнала по Восточной Сибири ( см. СТАСИК ). Но видимо, он не представлял себе, чем бы я мог помочь
родному его институту.
А я представлял. Как раз в те дни должны были состояться очередные выборы в академию. И я решился обратиться за помощью к Игорю Васильевичу.
Разговор у нас состоялся, как всегда, совершенно откровенный. Я изложил ему ситуацию с ИНЭОСОМ и попросил его на выборах отдать свой голос Марку.
А он рассказал мне, что по академическим правилам может проголосовать только за одного кандидата и что его коллеги-ядерщики просили его отдать свой голос одному из руководителей атомной промышленности.
Естественно, приводить какие-то дополнительные доводы в пользу моей просьбы я не стал. С ИВ мы понимали друг друга с полуслова. И я знал, что
сходу принять определенное решение в подобных вопросах невозможно. Поэтому мы отправились на кухню, почаевничали, выпили по рюмочке ароматного вина из одуванчиков – одного из последних увлечений моего дорогого начальника, воодушевившегося известным рассказом Рэя Брэдбери.
Марк Вольпин был избран академиком с перевесом в один голос. И до конца своей жизни так и не узнал, чей он, этот один голос, был. И никто на белом свете не узнал этого.
Оглавление

www.pseudology.org