Абдурахман Геназович Авторханов Технология власти Часть четвертая (дополнительная) от Хрущева к Брежневу. Режим в движении Очень популярный не только на Западе, но и в Китае тезис гласит: в СССР марксизм-ленинизм либо терпит эрозию, либо Кремль его так основательно "ревизует", что от него скоро останется только одно название. Чтобы выяснить данный вопрос, надо сначала уточнить определение: в чем сущность марксизма-ленинизма как общей идеологии и как специальной доктрины Власти. Что касается идеологии, то два ведущих постулата марксизма-ленинизма утверждали:   1. Коммунистическая революция, национализировавсредства производства и ликвидировав классы, уже в переходное время создает новое гармоничное эгалитарноеобщество, где высший чиновник не будет получать большее вознаграждение за свой труд, чем средний рабочий.   2. На основе этого произойдет постепенное отмирание самого коммунистического Государства, то есть "диктатуры пролетариата", следствием чего будет небывалыйв истории человечества расцвет гражданских прав и духовных свобод. Вот эти главные принципы коммунизма, опровергнутые жизнью как утопические, именно и подверглись ревизии в классической коммунистической стране - в СССР. Однако марксизм-ленинизм надо рассматривать не только как систему утопических догм, которые подверглись ревизии или обанкротились на практике "("коммунистическая идеология") , но и как систему практических приемов по созданию, укреплению и расширению Власти нового типа - партократии, основные принципы которой никогда не подвергались ревизии, но методы которой постоянно подвергались модернизации ("коммунистическая доктрина").   В самом деле, что такое марксизм-ленинизм как доктрина коммунистического господства и каковы ее главные компоненты? марксизм-ленинизм, как доктрина коммунистического господства, есть такая система взглядов, согласно которой:   1) в области экономики - все богатства страны, все средства производства, в том числе и труд человека, национализированы, огосударствлены;   2) в области идеологии - вся культура и вся духовная жизнь проникнуты идеями "партийности", атеизма и огосударствлены и монополизированы коммунистической партией во имя создания новых коммунистических людей;   3) в области политики - установлена так называемая "диктатура пролетариата" (раньше как "Государство рабочего класса", теперь якобы как "общенародное Государство"), осуществимая, по Ленину, не иначе, как через диктатуру одной, а именно коммунистической, партии, которая не делит и не может делить Власть с другими партиями. Самой партией руководит до взятия Власти ядро профес-сиональнах революционеров, после взятия Власти - иерархия партаппаратчиков. Такова была доктрина марксизма-ленинизма при Ленине и Сталине. Таковой она оставалась и при Хрущеве.   Но такова она и сегодня   Ни один из названных выше, компонентов ни Хрущев, ни его наследники не меняли и менять не собираются. Конечно, есть и изменения, но они касаются не содержания элементов (компонентов) системы, а их форм, не замещения элементов, а их перемещения, не изменения субстанции режима, а модернизации методов его прав ления. Весь корпус режима, основанный на точных установках коммунистической идеологии и доктрины, остается в неприкосновенности, как и раньше, но вводятся два существенных "перемещения" элементов: по Ленину, Власть служит инструментом идеологии, по Сталину и его преемникам,- наоборот, идеология служит инструментом Власти. Это как раз и было результатом банкротства на русской земле коммунизма как формы гармоничного безгосударственного социального общежития. Цель обанкротилась, но осталось средство - Власть. Вот эта Власть и сделалась целью и самоцелью.   В аппарате Власти тоже произошло перемещение элементов: у Сталина - политическая полиция поставлена не только над Государством, но и над партией, а террор носит групповой превентивный характер, у его наследников - партия (партаппарат) поставлена над политической полицией, а террор стал индивидуальным и применяется только за практическое проявление несогласия с режимом. Полиция перестала быть всемогущей, но Государство не перестало быть полицейским. Поскольку как природа режима, так и его главные материальные и духовные компоненты, хотя бы и модернизованные и "перемещенные" в рамках той же системы, остаются в силе, то всегда открытой остается и возможность рецидива классического сталинизма. Состояние сегодняшнего советского общества характеризуется прогрессирующими, порою глубокими социологическими изменениями в структуре и культуре советского общества, с одной стороны, и все возрастающими усилиями аппарата Власти не выпускать из-под своего контроля происходящие процессы, с другой.   Новое советское общество не только по социальномуположению, но и физически более чем на три четверти составляют люди, родившиеся и выросшие в условиях сталинского режима. Форсированная индустриализация и растущая на ее основе урбанизация населения, принудительная коллективизация сельского хозяйства вместе с механизацией, систематически убивая то, что Маркс называл "деревенским идиотизмом", а Ленин - всероссийской "обломовщиной", сопровождались одновременно и широкой культурно-технической революцией в стране. Это вторая социально-индустриальная революция коммунистов создала новое гражданское общество и нового гражданина: по паспорту советского, но по содержанию - отличного как от коммунистического идеала, так и от дореволюционного малограмотного русского рабочего и неграмотного русского мужика. Ленин был совершенно прав, когда говорил, что человек неграмотный стоит вне политики. Тем легче удалось большевикам захватить Власть над этим дореволюционным неграмотным человеком, тем легче было Сталину им управлять, пока неграмотный человек все еще учился.   Но советское общество начала 50-х годов, да еще с его новым поколением победителей в минувшей Отечественной войне, было общество грамотное, требовательное, напористое. Новый, грамотный человек обеими ногами стоит в политике, с явными претензиями на соучастие в делании политики, если не на верхах, то в собственном окружении и в отношении собственных нужд. Сталин вовремя почувствовал опасность, и "заговор врачей" был, собственно, псевдонимом заговора Сталина против нового общества и новых граждан с действительными или потенциальными претензиями.   Сталин готовил вторую "ежовщину", но не успел   Наследники Сталина решили, что разумнее идти навстречу требованиям и чаяниям нового общества: объявление сталинизма чужеродным явлением в организме партии ("культ личности"), осуждение сталинских преступлений, курс на поднятие жизненного стандарта народа, курс на "сосуществование" с внешним миром,- все это было далеко не добровольными уступками Кремля в ответ на явное и скрытое давление народа. В связи с изменениями в социальной структуре советского общества (и на их основе) происходило социальное перерождение самой партии. Из партии людей физическо- го труда (по Ленину) она стала постепенно партией людей интеллектуального труда. Вчерашняя партия рабочего класса превратилась в партию бюрократической элиты. С точки зрения идеологии, от этого партия проиграла, но с точки зрения деловой, она выиграла. Весь политически мыслящий и государственно амбиционный слой советского общества объединился в партии. У вступающих в партию интеллектуалов лишь один ведущий мотив - делать карьеру, ибо вашему месту на ступеньках пирамиды Власти прямо пропорциональна и высота вашего жизненного стандарта.   Но сама бюрократическая элита, составляющая в общей сложности около 6 миллионов, или почти половину всей партии (остальные - "народный" фасад партии в лице рабочей и колхозной аристократии или так называемых "передовиков производства"), является более или менее однородной массой лишь в социальном отношении, но в правовом отношении ее можно разделить на две категории:   1) ведущая и командующая бюрократия - профессиональные партаппаратчики ("партия в партии"); 2) вся остальная служилая, ведомственная бюрократия   Сама служилая, ведомственная бюрократия может быть разбита на ряд "социально-деловых групп": генералитет армии, хозяйственная бюрократия, профсоюзная бюрократия, ученое сословие, техническая интеллигенция, административно-советская бюрократия, полицейский корпус, творческая интеллигенция. Эти "новые классы" или "социально-деловые группы", не будучи как по происхождению, так и по идеологии чуждыми или враждебными для режима силами, требуют от "ведущей и направляющей силы" - аппарата КПСС - признания своего права на соучастие во Власти. Да, партия, как и при Ленине, как и при Сталине и Хрущеве, не может делить Власть с другими партиями, но партаппарат логикой развития может быть поставлен перед необходимостью делить свою Власть с партией, то есть с "социально-деловыми группами" изнутри самой партии, которые - каждая в своей сфере - как бы являются "партиями" ("партии внутри партии").   Партаппарат сам создал и эти группы, и это советское общество, но в своей самоуверенности в отношении незыблемости своей монополии на Власть он не учел опасности: созданные им силы явно начинают превосходить возможность его контроля и управления не только физически, количественно, но и духовно, качественно. Таким образом само высшее советское общество, в лице "социально-деловых групп", начинает оказывать обратное влияние на "ведущую и направляющую силу" - на партаппарат - в той же мере, в какой жизнь выдвигает новые ситуации и новые задачи. Все это приводит к тому, что монолит Власти расшатывается. Расшатывается сама вера не только в его непогрешимость, но и в его правомерность и исключительность. Этим монолитом до сих пор был партаппарат   Он же был и монофактором Власти. Стало быть, теперь впервые мы присутствуем при явно обозначающемся (но еще не оформленном) феномене: тенденции к образованию плюрализма факторов Власти - партаппарат, с одной стороны, и вышеназванные "социально-деловые группы", с другой. В отличие от сталинских времен, эти "социально-деловые группы" не хотят быть более объектами политики, а хотят быть ее субъектами. Они все смелее и смелее начинают, каждая группа в своей области, посягать на монополию Власти партаппаратчиков. Особенность текущего этапа как раз и заключается в том, что идет скрытая и упорная борьба между партаппаратом (за охранение своей монополии Власти) и этими группами (впрочем, весьма схожими, но не идентичными, с американскими "прешер группами") - за легальное право участия в этой Власти. Уже в самой партии количественное и качественное соотношение между группой партаппаратчиков и этими "социально-деловыми группами" таково, что партаппаратчикам с каждым днем становится все труднее и труднее выдерживать их напор: 300 тысяч партаппаратчиков противостоят более чем шести миллионам представителей интеллектуального труда из самой партии.   Эти "социально-деловые группы", собственно, и есть партия, Власть в которой узурпировали партаппаратчики   Причем надо указать и на другое важное обстоятельство: сам партаппарат, хотя он и рекрутируется из среды этих же групп, но не из самых лучших их представителей, с точки зрения деловых качеств, а из политических карьеристов. Невероятно усложнившаяся Технология власти гигантского Государства, которому приходится решать проблемы большой мировой политики наряду с бесчисленными внутренними проблемами - вплоть до производства иголок - предъявляет теперь к партаппаратчикам такие высокие политические и деловые требования в области руководства, что они против собственной воли все чаще и чаще начинают "советоваться" не только с партией, но и с народом.   Это обстоятельство как раз наносит удар тому священному принципу партаппарата, согласно которому партаппарат претендовал не только на монополию Власти, но и на монополию мудрости. Вместе с тем, во главе советской России, за все время ее истории, еще не стояли люди с такой ограниченной политической фантазией и с таким паническим страхом перед большими политическими решениями, как сегодня.   На высшем уровне руководства идет не только групповая борьба за Власть (она всегда будет продолжаться, пока не появится новый диктатор) , но, самое главное,- все доступные нашему наблюдению признаки говорят за то, что борьба на этот раз идет не просто за Власть, а за реорганизацию структуры, механизма Власти, как прямой результат все возрастающего давления вышеназванных "социально-деловых групп".   Некоторые из этих групп сыграли выдающуюся роль при свержении Хрущева (армия), другие сыграли не менее выдающуюся роль при реабилитации капиталистических категорий в советской промышленности в виде сентябрьских реформ 1965 года (хозяйственники, техническая интеллигенция), третьи организованным напором предупредили реабилитацию Сталина на XXIII съезде (ученое сословие, творческая интеллигенция), четвертые добиваются даже восстановления советской Власти в Советском Союзе (инакомыслящие).   Конечно, ни одна из этих групп не является антисоветской   И все их требования бьют в двуединую цель: во-первых, лишить партаппарат его исторически сложившегося исключительного положения "партии в партии", поставив его под контроль партии; во-вторых, легализовать собственное право на соучастие как в общей политике на высшем уровне, так и отраслевой политике в сфере действия каждой из "социально-деловых групп". Если вышепроведенный анализ состояния партии и советского общества хотя бы приблизительно правилен, то каков отсюда вывод? Другими словами, куда идет в своем внутреннем политическом развитии Советский Союз? Многие западные эксперты пророчат в области экономики "конвергенцию" (схождение) советского индустриального общества с западным на какой-то будущей стадии развития по единой "индустриальной модели". Можно ли эту гипотезу распространять и на политическое развитие СССР? Говоря точнее: идет ли СССР к деформации режима? При любом ответе на этот вопрос надо принять во внимание исторический опыт: новая форма правления, как правило, появляется в результате революции снизу, как исключение - в результате революции сверху.   Административные и хозяйственные реформы лишь модернизуют существующий режим, но не меняют его природы. Единственный тип реформ, который может оказаться в перспективе смертельным для тоталитарного режима - это допущение свободы духовного творчества. Вот как раз этой реформы Кремль категорически не желает дать стране. Однако одно дело - субъективная воля Кремля ("субъективизм" и "волюнтаризм"!), но другое дело - его объективные возможности и объективные условия. Если взять только один данный вопрос - вопрос о духовных свободах,- то партаппаратчиков до конца поддерживает из "социально-деловых групп" только чекистский корпус, а ученая корпорация, техническая интеллигенция и творческая интеллигенция добиваются этих свобод, тогда как позиция групп (генералитет, хозяйственная бюрократия, советская бюрократия) более или менее нейтральна.   Но, как указывалось выше, проблема самим советским развитием поставлена шире, чем частный, хотя и исключительно важный вопрос о духовных свободах: либо идти по старому, испытанному, до сих пор успешному пути диктатуры иерархии партаппаратчиков, либо, учитывая сложившиеся объективные условия, признать необходимость и неизбежность соучастия во Власти представителей всех "социально-деловых групп". партаппарат, игнорирующий или саботирующий такое развитие, лишь провоцирующе действует на рост центробежных плюралистических сил. Это именно и ставит по-новому ту судьбоносную проблему, которая совершенно отсутствовала при личной диктатуре, проблему отношений между партаппаратом и партией, с одной стороны, между партией и Государством, с другой. При личной диктатуре эти отношения ясны и просты. Диктатор управляет партаппаратом, партаппарат управляет партией, а партия - Государством.   Советское Государство было превращено (скажем это" пользуясь терминологией "Коммунистического манифеста") просто в технический комитет, заведующий делами партии. "Социально-деловые группы", борясь за свое равноправие с партбюрократией в партии и полноправие в сфере своих действий в Государстве, борются в то же самое время и за эмансипацию советского Государства. Они хотят вернуть Государству - государственное, партии - партийное. Странность положения заключается еще в том, что, согласно основному закону КПСС ("Устав КПСС"), партаппарат - лишь исполнительный орган партии, точно так же, как согласно основному закону советского Государства ("Конституция СССР"), высшая законодательная Власть в СССР принадлежит не партаппарату, даже не партии, а Верховному Совету СССР, формально избираемому всем народом. Отсюда вытекает, что стремления и чаяния "социально-деловых групп" не только вызываются социально-политическим развитием в партии и Государстве.   Но они и вполне легальны, так как опираются на существующие основные законы   В числе причин, способствующих общему развитию в таком направлении, надо указать еще на продолжающийся структурный кризис высшего руководства. После разоблачения методов "культа личности" Сталина и "волюнтаризма" Хрущева Кремль ввел так называемые "ленинские нормы" коллективности в руководстве. Будучи сами по себе весьма серьезной брешью в системе всевластия партаппарата, они означают вместе с тем и первый допуск "социально-деловых групп" к ограниченному и условному соучастию во Власти. Однако это создает на самой вершине пирамиды Власти совершенно парадоксальное для диктаторского режима положение - безвластие его исполнительной Власти.   Мы только констатируем фактическое положение, если скажем: генеральный секретарь Брежнев, премьер Косыгин и президент Подгорный, вместе взятые, имеют меньше исполнительной Власти, чем президент в США или премьер в Англии. Западные конституции проводят ясные границы между прерогативами законодательной и исполнительной Власти с точным указанием рамок прав и обязанностей глав государств и правительств. Советская конституция и Устав партии говорят о правах и обязанностях только органов Власти, сознательно игнорируя права и обязанности их возглавителей.   Отсюда - введение "ленинских норм" коллективности в руководстве на высшем уровне означает, что Брежнев, Косыгин и Подгорный в каждом отдельном случае проводят в жизнь только те коллективные решения, которые по каждому отдельному вопросу принимает заседание Политбюро. Ненормальность положения и слабость советской исполнительной Власти наглядно видна уже из того факта, что если при голосовании в Политбюро (15 человек) совместное предложение Брежнева, Косыгина и Подгорного будет отвергнуто большинством хотя бы в один голос, то ЦК КПСС, Совет Министров СССР и Президиум Верховного Совета СССР лишены легальной возможности предпринимать какое-либо дальнейшее действие по данному вопросу, ибо большинство в один голос в Политбюро означает вето законодательной Власти, обрекающее исполнительную Власть на бездействие.   Поэтому-то на нынешнем режиме лежит явный отпечаток бесцветных личностей "коллективного руководства", не обладающего инициативой для постановки больших внутренних и внешних проблем, неспособного принимать по ним надлежащих решений, лишенного яркого волевого вождя. Самая сильная диктатура в истории имеет самую слабую исполнительную Власть.   Выход?   Либо новый и сильный диктатор на вершине Власти, либо распространение принципа демократии с Политбюро на всю партию. Первого боится партия, второго не допускает партаппарат. Сейчас борьба идет вокруг решения этой альтернативы. Если бы она была решена в пользу партии, то это и могло бы быть прелюдией к демократизации советского общества и Государства. 1967 г. Содержание Большевики   www.pseudology.org