Фатех Вергасов
Итальянские войска на территории СССР в 1941-1943 годах
Украина, Славяносербия
В 1941 году Михаила Пуговкина пригласили на съемки фильма "Дело Артамоновых". Картина не была еще озвучена, как началась война. Михаил добавил себе годик и ушел на фронт с отцом и братьями. Попал в разведчики. Целый год провоевал и не получил ни царапины, а в августе 1942 года под Ворошиловградом -- ранение в ногу. К его ужасу в госпитале началось воспаление ноги и врачи решили ее ампутировать. Тогда уже Пуговкин стал умолять хирургов не отнимать ногу, ведь без нее его актерская карьера закончена. Врачи согласились подождать и, удивительно, воспаление спало!

...Кстати говоря, приезжали к нам и итальянцы, чтобы поднимать и хоронить останки своих солдат.
 
Я давно вышел на эту работу. Свой первый пулемет поднял еще в первом классе. Кроме того, есть и сильное семейное воспоминание. Мама была одиннадцатилетней девчонкой, когда за ней гнался немецкий самолет, чтобы расстрелять в упор.
 
Мама родом из Ворошиловграда, город два раза переходил из рук в руки, был в оккупации. Она всё изведала. У меня и дед - фронтовик, он под Москвой из автомата сбил самолет.
 
Так что внимание и интерес к истории войны был всегда. А потом я случайно узнал, что существует это движение. И примкнул.
 
- Как относятся родственники погибших к вашей работе?
- Страшно сказать, но их до сих пор ждут, этих без вести пропавших. Есть и госпитали, где до сих пор лежат раненые, не пришедшие в себя после войны. Родственники нам благодарны. Они рады узнать хоть что-то. На закрытие этой вахты приезжали два брата Бобровниковы. Их отец найден и похоронен в это лето. Если бы вы видели, как плакали эти два мужика! В такие моменты и понимаешь смысл нашей работы - отдать последний долг всем павшим.
Л.Саратова

No14 (519) от 24 января 1996 г.


25 июля 1942 Немецкие войска выходят на Нижний Дон у Цимлянской

Немецкое командование решило провести летнее наступление 1942 года на южном участке советско-германского фронта. На этот раз стратегическими целями были выход к кавказским нефтяным промыслам и в излучину реки Дон у Сталинграда.
 
В конце июня 1942 года от Таганрога до Курска располагалось 5 полностью оснащённых немецких армий. Группа армий 'Юг' была разделена на 2 части:
 
- южная группа армий 'А' под командованием фельдмаршала Листа - 17-я полевая и 1-я танковая армии - и
- северная группа армий 'Б' под командованием фельдмаршала фон Бока - 4-я танковая, 2-я и 6-я полевые армии.
 
По плану операции 1-я танковая армия ударом от Изюма, а 4-я танковая армия из района Харькова должны были прорваться между Доном и Северным Донцом. 2-я и 6-я полевые армии должны были выйти к Дону между Воронежем и Новой Калитвой.
 
Последней переходила в наступление 17-я армия
 
В итоге операции группа армий 'А', сделав захождение левым крылом, должна была выйти к нижнему течению Дона, а группа армий 'Б' - достигнуть Волги по обе стороны Сталинграда. 28 июня 1942 года началось немецкое наступление. Русский фронт от Изюма до Курска был прорван, и 5 июля 2-я немецкая армия подошла к Воронежу. В ожесточённых боях левое крыло немцев было остановлено.
 
В центре 4-я танковая и 6-я полевая армии 10 июля заняли Кантемировку, вышли к Дону между Острогожском и Новой Калитвой и создали плацдармы на восточном берегу реки. 1-я немецкая танковая армия достигла Миллерово. В это время русские изменили тактику. В июле 1942 года был издан приказ, в котором указывалось, что хотя и важно нанести немцам тяжёлые потери, но прежде всего необходимо избежать окружения.
 
Темп наступления немецких подвижных соединений в восточном и юго-восточном направлениях был слишком большим, чтобы русским удалось полностью оторваться от преследования. Но ни одного котла образовать так и не удалось, и немецким армейским корпусам пришлось вести фронтальное наступление.
 
В середине июля немецкие танковые армии наступали по двум направлениям: 4-я танковая армия, продвигаясь вдоль Дона, вошла в большую излучину Дона и в конце июля достигла Калача и Клетской, а 1-я танковая армия от Миллерово повернула на юго-восток и к 25 июля подошла к Дону между Новочеркасском и Цимлянской, 17-я полевая армия в начале июля наступала из района Сталино и 17 июля на левом фланге заняла Ворошиловград, а правым вышла к Дону по обе стороны Ростова.
 
Сражение вступало в решающую фазу. Ширина прорыва между Таганрогом и Курском достигала 500 км. Две немецкие группы армий были брошены в наступление по расходящимся направлениям. В этот момент произошло усиление войск, наступавших на Кавказ. В то время как 6-я немецкая армия подходила к большой излучине Дона у Сталинграда, части 4-й танковой армии перебрасывались на юг.
 
Русские войска, оборонявшиеся у нижнего течения Дона, не смогли отразить натиск немецких 17-й полевой и 1-й танковой армий, и 23 июля был взят Ростов. Восточнее Ростова 25 июля немцы форсировали Нижний Дон на широком фронте. Только части 1-й танковой армии несколько задержались у Цимлянской, так как русские упорно обороняли подходы к железной дороге Котельниково-Сталинград.

Красный снег Донбасса
 
11 февраля 1943 г. по приказу командующего Юго-Западным фронтом генерала Д.Д.Лелюшенко 8-й кавкорпус (3-я гвардейская армия), в состав которого входила 112-я Башкавдивизия, прорвал фронт противника с целью совершения глубокого рейда и захвата железнодорожной станции Дебальцева; по мнению командования Юго-Западного фронта, этот рейд должен был помочь войскам фронта захватить г.Ворошиловград; 14 февраля Ворошиловград был захвачен во многом благодаря рейду 8-го кавкорпуса, сумевшего создать панику во вражеском тылу; однако сам 8-й кавкорпус при этом оказался в кольце немецких войск
 
В феврале 2000 года исполнилось 57 лет со времени глубокого рейда по тылам противника 7-го гвардейского кавалерийского корпуса. Расскажу о воинах-героях. В январе 1943 года частями Красной Армии была очищена от фашистских оккупантов почти вся северная территория Ворошиловградской области. С большими трудностями развивалось наступление 3-й гвардейской армии на Дебальцевском и Ворошиловградском направлениях.
 
Гитлеровцы цеплялись за каждую удобную высотку. Они окружили Ворошиловград тремя мощными оборонительными рубежами, последний из которых проходил по окраинам города и состоял из хорошо укрепленных узлов сопротивления, опорных пунктов, связанных огневым взаимодействием.
 
Части третьей гвардейской армии плотным кольцом окружили Ворошиловград. Начался завершающий этап боев за его освобождение. Неприятель подтянул к городу отборные танковые войска, пехотную дивизию и другие соединения. 8 февраля вражеская пехота, поддерживаемая бронетранспортерами и танками, снова захватила ряд пригородных населенных пунктов и перерезала коммуникации наших частей, действовавших под областным центром.
 
Три дня в отрыве от основных сил армии вела бои 279-я стрелковая дивизия. Чтобы оказать ей помощь, командующий ввел в сражение 7-й кавалерийский корпус. Была поставлена задача во взаимодействии со стрелковыми и танковыми соединениями занять город. В дальнейшем корпус должен был ударить по тылам противника в направлении Дебальцево.
 
Шесть дней шли напряженные бои. На втором оборонительном рубеже севернее Ворошиловграда противник был потеснен 59-й стрелковой дивизией. В это время к городу вышел 8-й корпус генерала Борисова. В течение дня, взаимодействуя с частями 279-й дивизии, пытались овладеть городом. Но враг упорно сопротивлялся. В этих условиях командарм приказал кавалерийскому корпусу наступать в юго-западном направлении и к исходу 12 февраля взять город Дебальцево, соединиться с войсками 1-й гвардейской армии и прорвать коммуникации немецко-фашистских войск в Донбассе.
 
Такова предыстория героического рейда. Прошли годы, исчезла с земли гитлеровская дрянь, затянулись военные раны, утихли боль и скорбь, но не забыт бессмертный подвиг конногвардейцев, совершенный во время Дебальцевского рейда. 14 февраля корпусу было присвоено гвардейское звание.
 
Конники действовали смело и решительно, наносили внезапные удары по тылам и коммуникациям врага, причиняя ему огромный ущерб, сея страх и панику. За дерзкие налеты и упорное сопротивление гитлеровцы называли нас "Диким корпусом".
 
Личный состав, находясь в боях около трех месяцев, сильно устал, кони были истощены. В ходе рейда потеряли значительную часть командиров и политработников. Героически погиб командир 16-й гвардейской кавалерийской дивизии генерал-майор М.М.Шаймуратов.
 
23 февраля, в день 25-й годовщины Красной Армии, генерал находился в боевых порядках дивизии, вместе с бойцами и командирами своего соединения пошел на прорыв, но был сражен вражеской пулей. Генерал-майор Шаймуратов был душой Башкирской кавалерийской дивизии. Все его знали как грамотного командира и отважного бойца. В Башкирии свято чтут память о нем.
Отличился командир 15-й дивизии полковник Галенко. В боях за Чернухино он был ранен, но продолжал руководить боем. В тяжелой ситуации смог сплотить из разрозненных подразделений корпуса боевые части, организовать прорыв и соединиться с продвигавшимися навстречу частями 3-й гвардейской армии.
 
Спасая жизнь раненым, погибла медсестра Зинаида Бондарева. Не раз ей приходилось с оружием в руках ходить в атаку вместе с конниками. Несколько ранений получила Лида Труфанова. Вместе с ней отважно действовала Тамара Усикова. Медсестра А.М.Корнева была ранена уже при выходе из рейда.
 
Много, очень много пало в бою героев. Кровь воинов из Ферганской, Башкирской, Алтайской дивизий корпуса и других соединений окрасила белый февральский снег. Весной красный снег, растаяв, пропитал землю до самых угольных пластов. Потом на лугах расцвели алые маки, как капли крови павших в освободительных боях. В сентябре 1943 года был освобожден весь Донбасс.
Геннадий Кашин, участник войны

 
Дивизия сформирована в апреле - июле 1942 года в Калининской области на базе 51-й стрелковой бригады как 119-я стрелковая дивизия. Входила в состав войск 5-й танковой, 3-й гвардейской, 51-й, 5-й Ударной и с марта 1944 года 28-й армий. Участвовала в Сталинградской битве, в наступлении на донбасском направлении, в оборонительных боях западнее Ворошиловграда (март - июль 1943), в Донбасской, Мелитопольской, Никопольско -Криворожской, Березнеговато - Снигирёвской, Одесской, Белорусской, Восточно - Прусской, Берлинской и Пражской наступательных операциях.
 
За боевые заслуги преобразована в 54-ю гвардейскую стрелковую дивизию (декабрь 1942), удостоена почётного наименования "Макеевская" (сентябрь 1943), награждена орденами Ленина, Красного Знамени, Суворова 2-й степени, Кутузова 2-й степени; около 10 тысяч её воинов награждены орденами и медалями, 4 удостоены звания Героя Советского Союза.
 
Дивизией командовали:
И. Я. Кулагин (1942), полковник;
М. М. Данилов (1942-1945), полковник, с января 1943 года генерал-майор.

От Советского Информбюро
 
В течение 21 июля 1942 года наши войска вели бои в районе Воронежа и юго-восточнее г. Ворошиловграда.
На других участках фронта существенных изменений не произошло

Война
 
Германские танковые части и моторизованные пехотные дивизии, продолжая быстро продвигаться на восток, на широком фронте достигли нижнего Дона восточнее Ростова. Пехотные дивизии уничтожили окруженные сильные группы большевиков. Сильные германские воздушные соединения атакуют в районе нижнего Дона красных на путях их отступления, нанося им тяжелые потери. Южнее Дона эффективной бомбардировке были подвергнуты поездные составы с грузами, железнодорожные линии и вокзалы.
 
По экстренному сообщению германской главной квартиры от 17 июля:
 
Взят штурмом после тяжелых боев важнейший город донецкого промышленного района Ворошиловград (Луганск).
Большая часть города была объята пламенем.
Все возобновленные большевиками атаки воронежского предмостного укрепления были отбиты.
Равным образом было отбито наступление крупных советских сил южнее озера Ильмень.
На среднем участке фронта - операции по очищению ближайшего тылового района от отдельных коммунистических банд.
Восточнее Мариуполя румынские части не допустили высадки красных небольших частей,
Венгерские части отбросили за Дон группу красных, высадившихся на западном берегу реки.
 
Германские танковые части расширили плацдарм одного из предмостных укреплений на Донце и перешли, несмотря на сильные дожди, в новое наступление. Преследуя с боями противника в районе южнее Миллерово - германские войска совместно с румынскими очистили этот район от большевистских армий. Взято много тысяч пленных.
 
В течение трех недель со дня начала наступления германские, итальянские, румынские, венгерские и словацкие войска с боями прошли уже 400 километров, заняли важные стратегические и промышленные центры Воронежа и Ворошиловграда и на широком фронте вышли к нижнему течению Дона.
("Новое Слово" Берлин 22 июля 1942 года)

 
“Жизнь держалась на невидимой тонюсенькой ниточке...”
Фронтовые дневники Александра Довженко проясняют смысл событий, происходящих на наших глазах

Наш обозреватель Андрей Русаков перевел с украинского языка фронтовые дневники кинорежиссера Александра Довженко. Эти дневники вышли недавно в Киеве отдельным изданием, а в России печатались лишь небольшие фрагменты (в “Литературной газете” и в журнале “Искусство кино”). Андрей дал мне тонкую стопку машинописных страниц: “Может, тебе будет интересно...”

Крупные заголовки: “1942”, “1943”... Я читал в метро, в электричке, потом читал дома под тревожное бормотание вечерних новостей. Там, за экраном, утробно гудела воздушная тревога над большим ночным городом, таким летним, что, кажется, если бы не завывание сирены, то я услышал бы стрекотание цикад. Потом показывали беззвучные взрывы, огонь во все небо, беззвучный плач беженок, беззвучно открывающего рот Милошевича, такого же беззвучного Клинтона, а еще – дорогу с разбросанными по ней убитыми людьми, и кто-то живой ходил там, по страшной дороге, и кого-то искал. Он, наверное, вскрикивал или плакал, но был слышен только ровный, как из автоответчика, голос комментатора: “Балканы... Гуманитарная катастрофа... Не хватает крылатых ракет... Мирные предложения...”

Я вернулся к Довженко, к тому месту, где остановился: “Человеческая душа – чаша для горя. Когда чаша полна, сколько ни лей уже, больше не вместится... Идут эшелоны – беженцы, раненые... Умру от горя, чтобы не видеть...”

В строчках из дневника, написанного почти шестьдесят лет назад, я увидел что-то самое главное, чего мне сейчас так не хватает. Не хватает прежде всего в себе самом. Наверное, это главное называется состраданием.

Взял с полки четвертый том Даля и увидел, как много слов с тем же корнем мы совсем забыли: “Сострадный – сочувственный, связанный с кем-то общим чувством”, “сострадалец, сострадалица – участник в печали”, “сострадательный – состраждущий чувством”...

На наших глазах политологи взвешивают на своих научных весах вину сербов и вину албанцев и говорят нам: вот видите, эта чаша полнее, а тут еще место есть. Политики говорят про одних несчастных: это наши братья, а про других, что они совсем не братья, поэтому их надо жалеть, но гораздо меньше, чем братьев. Какие-то темные люди заманивают “добровольцев”, причем кое-где даже выбор есть – можете за этих повоевать, а можете и за других. Бессовестность и ненависть так набухают и растекаются по миру, что незаметно все мы начинаем вязнуть в этой трясине.

Из дневника Довженко мне вдруг стало ясно, что война – это меньше всего следствие геополитики, а более всего это результат человеческого нечувствия. война обнажает зияющий недостаток любви в этом мире.

Второго апреля 1942 года Довженко записал диалог фронтового фотографа и воронежского старика крестьянина:

“– Что вы пишете, что фотографируете?
– Увековечиваем все ваши страдания...
– Может, не нужно?..
– Как это?
– Нужно жить чем-то добрым. Вы нам про доброе напишите и научите нас доброму и красивому. Хочется радости хоть капельку.
– Это лакировка.
– Не знаем. Пожалейте нас”.

Этот фрагмент из дневника давно минувшей войны, мне кажется, лучше всего объясняет, почему мы сейчас не печатаем в каждом номере сводок с балканской войны, почему не публикуем, как другие газеты, страшных кадров. Мы не прячемся от происходящего, мы просто пытаемся вместе с вами жить чем-то добрым. И дневники Довженко мы начинаем печатать сегодня на первой полосе не потому, что эти дневники о войне, а потому, что они – о сострадании, о любви, о невидимой тоненькой ниточке, на которой держится жизнь.


 
Весна – Лето 1942-го
Дмитрий Шеваров

6 марта. Ворошиловград

Когда я вспоминаю отступление, я вижу долгие-долгие дороги, бесчисленные села, и околицы, и сплошь женский невыносимый плач... Ой, деточки наши, куда ж вас гонят? Занесет ли ворон ваши кости до дому? Увидите ль, найдете ли могилы наши, или втопчут нас в землю немцы, что и следа не будет на земле?

Отбивали мы у немцев наши села. Полусожженные, полуразрушенные, опозоренные. Вылезали нам навстречу наши люди. Вылезали те, кого немцы не успели или не смогли забрать с собой. Люди не радовались своему освобождению. Им нечем было радоваться. Не было силы. Они смотрели на нас бледные, измученные, и на человеческом лбу лежало клеймо чего-то такого, что нельзя высказать никакими словами...

15 марта
Ворошиловград, вагон

Как гнали коров на восток. Как умирали драгоценные коровы и как плакали и голосили над ними бабы, вспоминая, как пестовали их.

Он прилетает. Ему нужно бомбардировать свое село, в нем немецкие части.

Гитлеровцы прикрываются нашими людьми. Люди кричат в небо: “Стреляйте, не жалейте нас, не жалейте”.

Записать рассуждение N про культуру, про тоненькую пленочку, что станет еще тоньше после гибели многих людей.

– Ну и что же. Погибнет каких-то 50000, и то второстепенных. Миллионы вон гибнут, и ничего.
– Так эти миллионы, с чего они складываются, – с тысяч, сотен, десятков.
– А...

И в этом новом “а” послышалось мне что-то такое холодное, жестокое и бездушное, чего я никогда не забуду.

2 апреля

У меня был дед, похожий на Бога. И когда я молился Богу, я видел будто бы портрет деда, а сам дед лежал на печи и кашлял.

Он был высокий с серыми глазами и тонким орлиным носом. У него был высокий лоб и спадающие волной волосы, а борода белая. Он был добрый и гордый. Он безумно любил хорошую беседу и доброе слово. Мама почитала его за чернокнижника и прятала его Псалтырь. Потом она сжигала его по листочку в печи.

Он был добрый дух луга и рыбы. Он собирал грибы и ягоды лучше нас и разговаривал с конями.

Народ не хочет чтива про войну описательно-бытового... Народ нужно возвеличить, и успокоить, и воспитывать в добре, ибо зла выпало на долю одного поколения столько, что хватило б на десять колен. Чтобы упражнения в жестокости, в зле и горе не ожесточили его душу, не притупили ее, чтобы радость Победы не приспала его чуткость, не укачала ее в самовлюбленности молодцов от пера, и стола, и кабинета, и чтобы не забыл он своих ошибок, и не утратил оптимизма, и не впал в оптимизма самовлюбленных провинциалов и застольных говорунов.

Написать новеллу или эпизод... про судьбу и характер народа, что столетиями утрачивал интеллектуальную верхушку, кидавшую его по разным причинам, оставляя народ темным и неразумным. Про отсутствие верности, про легкую ассимиляцию и безотцовщину. Про безразличие к своей старине и истории. Вспомнить только наши древние памятники, в каком они упадке.

Такую-то неприглядную картину нужно нарисовать, точную и честную, и подать власти, чтобы после войны начать по-новому подходить к своему культурному хозяйству... Неуважение к старине, к истории народа есть знак никчемности правителей, вредности их и враждебности интересам народа. Все равно, сознательно это или нет, ибо не хлебом, не сахаром и не углем единым будет жить человек в социализме.

5 апреля

Уже случилось самое страшное, чего я так боялся. На Южном фронте вместе с немцами есть пленные украинцы, будто бы из добровольческих батальонов. Их, конечно, расстреливают, так что и следа от них не останется. Проклятый Гитлер! Сколько ж народу сбить с пути и погубить, сколько слез, сколько будет расстрелов, и какие страшные козыри снова даются негодяям... вперед на много лет, сколько поживы для мести и уничтожения народа. На украинских полях и селах в огне и пламени решается гигантская проблема мировой гегемонии, определяется будущность человечества на нашей безбудущности. Так несчастлива земля наша.

Временами думаю, ой как же много дали мы Гитлеру для агитации против себя. И что особенно обидно – в таких вещах, где нечего спорить и где, по совести говоря, никогда он не должен был иметь в свою пользу ни на крупицу.

14 апреля

“Потом меня перекинули. Затем я был перекинут. Потом меня перебросили. Потом я открепился, прикрепился, связался”.

Перекиданство – великое наше зло. Оно породило дилетантизм и безответственных поверхностных лодырей. Перекидывают его, как клок... и он рад, вот какой послужной список – есть чем похвастаться.

Никто не хотел учиться на историческом факультете. Посылали принудительно. Профессоров арестовывали ежегодно, и студенты знали, что такое история, что история – это пропуск на погибель.


В июле 1942 года на украинской земле в бою под Ворошиловградом политработник Ерёменко А.Г. поднял остатки роты в атаку.

Он погиб, успев поджечь вражеский танк. В момент подъёма роты в атаку фронтовой корреспондент успел сделать снимок.

Не этот ли снимок, дорогой читатель, мы с вами видим перед собой?

Но как бы там ни было, политрук Алексей Гордеевич Ерёменко не думал о славе.

Он просто защищал свою Советскую Родину, как и многие другие, не жалея своей жизни.

Так поступали многие политработники в то суровое время. Они первыми поднимались в атаку, вдохновляя своим примером бойцов


 
С берега видно
 
Из кровавого ХХ века День Победы мы вынесли как икону из горящего храма. 9 Мая, пожалуй, единственный государственный праздник, который был и останется всенародным, общенациональным. И пока не прервется связь времен, никто эту Победу у нас не отнимет. А рассуждать, глядя из ХХI века, о том, почему мы сполна не воспользовались плодами Победы, исчислять экономические результаты Победы - цинично и безответственно. Победа - самодостаточна, она стоит вне контекста последующих исторических событий. Победа самодостаточна, как звезда, однажды взошедшая над русской историей. И пока мы государственно и национально зрячие, свет этой звезды и есть плод Победы, ее главный результат.
 
Но мы не должны забывать уроки Победы. Мы победили потому, что проявили волю к национальному самосохранению. Потому что руководство страны при всех ошибках сумело в самые критические дни войны принять единственно правильное решение.
 
И сегодня нельзя без волнения читать знаменитый приказ Иосифа Сталина № 227 от 28 июля 1942 года "О мерах по укреплению дисциплины и порядка в Красной Армии и запрещении самовольного отхода с боевых позиций", после чего в нашей армии появились штрафные батальоны и заградительные отряды. Они, кстати, появились после того, как подобные меры укрепления дисциплины были предприняты вермахтом. И перед резолютивной частью в своем приказе Верховный Главнокомандующий спрашивает: "Не следует ли нам поучиться в этом деле у наших врагов, как учились в прошлом наши предки у врагов и одерживали потом над ними Победу?" И сам себе отвечает: "Я думаю, что следует".
 
А перед этим идет разговор с народом, с армией. Жесткий и откровенный
 
"Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором. Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток".
 
Сталин назвал "насквозь фальшивыми и лживыми" разговоры о том, что мы можем и дальше отступать, поскольку территории, населения и хлеба у нас всегда будет в избытке. "Мы потеряли более 70-ти миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10-ти миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше - значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину".
 
Поэтому: "Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности".
 
Штрафбаты и заградотряды были тогда единственной и необходимой мерой для спасения Отечества. В этом приказе явлена, по сути, философия выживания нации, высший образец государственного поведения руководителя страны. Образец формы и языка, на котором должен разговаривать вождь со своим народом.

 
Январь проходит быстро и прежде чем перебазироваться в Шахты, мы временно размещаем нашу штаб-квартиру в Тацинской. Мы вылетаем отсюда в основном против тех вражеских сил, которые угрожают району Донца. Для боевых вылетов дальше к северу, моя эскадрилья использует аэродром в Ворошиловграде. Отсюда недалеко до Донца, легче бороться против возможных попыток противника организовать переправу. Из-за непрекращающихся вылетов и сильных боев со времен Сталинграда, резко падает число самолетов, которое мы способны поднять в воздух за день.
 
Во всей эскадрилье самолетов достаточно чтобы сформировать одну сильную группу. Вылеты одновременно против нескольких целей редко дают результат и мы летаем одной группой, руководство которой обычно возлагается на меня. Весь район Донца полон промышленных объектов, в основном шахт. Как только Советам удается здесь закрепиться, их потом почти невозможно выбить. Здесь они могут найти хорошие укрытия и маскироваться. Атаки на малой высоте среди труб и терриконов имеют обычно лишь ограниченный успех, пилотам приходится уделять слишком много внимания разным препятствиям и они не могут сконцентрироваться на своем задании.
Воспоминания Ганса-Ульриха Руделя – одного из самых известных летчиков фашистской Германии

Воспоминания Покрышкина

В середине июля 1942 года летчики полка в основном сопровождали штурмовики. Зачастую приходилось вылетать и на отражение налетов вражеской авиации на Ворошиловград и ближайшие к нему города. Линия фронта приближалась к нашему аэродрому. Мы понимали, что работаем отсюда последние дни. И эта пора пришла — поступила команда к перебазированию в Ростов.

Первыми, как всегда, убыли штаб, передовые команды техсостава и БАО. За ними перелетели самолеты полка, требующие ремонта. Временно остались для боевой работы неполные по составу наша и вторая эскадрильи. В конце июля вражеские танки прорвались к Ворошиловграду. Это вынудило и нас к перелету в Ростов.


Отечественные патронные заводы

Об их строительстве или модернизации порой вспоминали только тогда, когда войскам нечем было стрелять


Когда в 1937 году, в Ворошиловграде, в разгар строительства нового дома, арестовали и увели ее отца, Элла стала во главе семьи. Вся ответственность за судьбу осиротевших матери, сестры, братьев легла на ее хрупкие плечи. Они сообща достроили дом, насадили сад, вырыли колодец: всё ждали, что вернется отец, но он так никогда и не вернулся. "За что???" - на этот вопрос Элла так и не смогла ответить, как не смогла ответить на сотни других, которые задавала ей жизнь.

Зачем надо было рыть окопы и готовиться к боям за каждый дом, если Ворошиловград был сдан без единого выстрела?

.. Зачем нужно было за три дня до этой бесславной сдачи отправить пешком из города всех мужчин от детей до стариков, чтобы они полегли в поле, скошенные пулеметными очередями мессершмидтов на бреющем полете?..

Вместе со всеми, повинуясь приказу, ушел и Николай Бобров, первый муж и первая любовь моей героини, оставив на ее руках двух детей от первого брака и трехлетнюю дочку Нору. Он выжил, но его жена много десятилетий считала себя вдовой


Италия

www.pseudology.org