Нестерова Е.А.

В текущем две тысячи третьем году исполнилось 100 лет со дня рождения большого русского поэта – Николая Алексеевича Заболотского. Он родился в 1903 году, 07 мая (по новому стилю), в селении Кукмор близ Казани.

Имя его отца – Алексей Агафонович Заболотский (ударение на первом слоге фамилии). По образованию Алексей Заболотский был агрономом, работал на земской опытно-показательной ферме, управлял этой фермой.

Мать поэта, Лидия Андреевна, в девичестве Дьяконова, была родом из Вятки. Она окончила гимназию, затем учительские курсы, но работала учительницей недолго – заболела, потеряла голос, а вскоре познакомилась с Заболотским и вышла за него замуж. Николай был первенцем, а всего в семье родилось семеро детей; один из них умер в раннем возрасте.

Через несколько лет после женитьбы агроному Заболотскому пришлось оставить службу, и лишь год спустя он смог устроиться на новое место – на ферму в селе Сернур Уржумского уезда.

Детство и юность Николая Заболотского прошли вдалеке от столиц, в сельской местности, затем в уездном городке Уржуме, откуда был родом его отец, где поэт учился и куда со временем переселилась вся семья Заболотских.

Николай интересовался занятиями отца – биологией, химией, сельским хозяйством. Отец брал его в служебные поездки, Николай видел природу, жизнь крестьян, слушал их беседы.

2

С семи лет Николай Заболотский сочинял стихи. Во время учёбы в Уржуме в гостях у него собирались его сверстники, увлекавшиеся литературой. Сын поэта, Никита Заболотский, так пишет об этих встречах: «Говорили о жизни, мечтали, читали свои и чужие стихи, спорили о новой власти, о философии и особенно о поэзии. Без устали обсуждали только что написанные собственные стихотворения и никак не могли решить, хороши они или плохи».

По свидетельству одного из товарищей Николая, М.И. Касьянова, подростки того времени находились под влиянием символистов, в особенности Блока, Белого. Маяковского ещё знали мало. Николай Заболотский, по свидетельству Касьянова, очень любил стихи Ахматовой.

Известно, однако, что много позже, в 1940-е – 1950-е годы, Заболотский неизменно пренебрежительно отзывался о женской поэзии вообще, говорил, что женщина стихи писать не может, а лично об Ахматовой, по свидетельству стихотворца А.Я. Сергеева, высказывался так: «Курица не птица, баба не поэт». (Характерно, что, по словам Сергеева, Ахматова, зная о таком отношении к ней, платила Заболотскому ответным непризнанием.)

В 1920 году, окончив Уржумское реальное училище, Николай Заболотский отправился в Москву, где и поступил на историко-филологический факультет Московского университета, а также на медицинский факультет – поскольку студентам медицинского выдавали хороший продовольственный паёк. Однако и этого пайка, по-видимому, не хватало для выживания.

Николаю пришлось, прервав учение, вернуться домой. Но в 1921 году он снова отправился учиться, на этот раз в Петроград. В Петрограде Николай стал студентом отделения языка и литературы общественно-экономического факультета Педагогического института имени Герцена. Учась в институте, Заболотский продолжал сочинять стихи, некоторое время участвовал в работе студенческого литературного объединения.

3

В 1925 году поэт окончил Педагогический институт, и в том же году изменил свою фамилию – стал писать её через «ц» и произносить с «польским» ударением – на предпоследнем слоге. В 1925 году произошло и ещё одно важное событие в жизни поэта – он познакомился с молодыми поэтами-авангардистами Даниилом Хармсом и Александром Введенским.

Благодаря им Заболотский лучше узнал оказавшееся близким ему по духу искусство русского авангарда, которое в то время переживало подъём. Поэт стал общаться с художниками-авангардистами – Филоновым, Малевичем, Татлиным. Особенно близок ему был мир произведений Филонова.

В 1926 году Хармс, Заболотский, Введенский и начинающий поэт Игорь Бахтерев решили объединиться в литературную группу под названием «Левый фланг». Своим духовным учителем все участники группы считали Велимира Хлебникова.

В 1926–1927 году Заболотский отбывал воинскую повинность. В стрелковом полку, где он служил, дважды устраивались выступления «Левого фланга», после чего некоторые из сослуживцев Заболотского стали поклонниками его таланта.

В 1927 году состоялось важное для молодых поэтов выступление группы «Левый фланг» в Институте истории искусств. Поэтов слушали филологи В.М. Жирмунский, Б.В. Томашевский, Ю.Н. Тынянов, В.Б. Шкловский, Л.В. Щерба, Б.М. Эйхенбаум. Стихами Заболотского особенно заинтересовались Эйхенбаум и Тынянов. Тогда же Заболотский встретился с молодым преподавателем Института, писателем В.А. Кавериным, и эта встреча стала началом многолетней дружбы.

1927 – год первой публикации стихов Заболотского. Поэту было 24 года. В том же 1927 году объединение «Левый фланг» получило хотя и незначительный, но всё же официальный статус – вошло в состав ленинградского Дома печати как одна из его секций. При этом правление Дома печати категорически потребовало убрать из названия слово «левый». Группа была переименована в «Объединение реального искусства», сокращённо – «Обериу» или «Обэриу». Под этим названием оно существовало до 1930 года и вошло в историю русской литературы, а его участники известны нам под именем обериутов, которым сами назвали себя. Правда, Заболотский отошёл от деятельности обериутов в конце 1928 – начале 1929 года.

4

В 1928 году Николай Заболотский подготовил к печати свою первую книгу стихов, название которой – «Столбцы» – как и название «Обериу», принадлежит истории русской литературы. Книгу составили стихи 1926–1927 годов. Вышла она в 1929 и, по отзывам современников, была воспринята читателями «как своего рода откровение» (Б.А. Филиппов, литературовед), притягивала и поражала «какой-то органической странностью, …«третьим смыслом», от которого немного кружилась голова» (Д.Е. Максимов, литературовед), вызывала «чувство… новизны, прорыва в область, никем ещё не обжитую до Заболотского» (П.Г. Антокольский, поэт). Были доброжелательные, вдумчивые отзывы критики. Однако большинство критиков приняло книгу в штыки. Определения, которые давались лично поэту, он выписывал на отдельный лист, зачитывал друзьям и смеялся вместе с ними, вопреки тому, что ситуация была совсем не весёлая.

В конце 1920-х – начале 1930-х годов Заболотский сотрудничал в детских журналах «Ёж» и «Чиж», писал стихи и рассказы для детей. В это же время он с особым вниманием изучал натурфилософию. Философские вопросы бытия природы всегда были важны для Заболотского. Поэт обращался к трудам Платона, Фридриха Энгельса, Гёте, Велимира Хлебникова, Григория Сковороды, Тимирязева, Вернадского, Циолковского. С Циолковским он в то время вёл переписку, которая, к сожалению, не сохранилась.

В 1932 году поэт подготовил к печати новую книгу, названную им «Стихотворения. 1926–1932», но до того, как она успела выйти, журнал «Звезда», редактором отдела поэзии в котором тогда был поэт Н.С. Тихонов, опубликовал два стихотворения – «Меркнут знаки Зодиака» и «Лодейников» – и поэму «Торжество земледелия». Критика восприняла поэму как пасквиль на коллективизацию, хотя автор создал философское произведение о взаимоотношениях человека и природы. Набор книги стихотворений был рассыпан.

После этого Заболотский почти перестал писать стихи и до 1935 года занимался переводами иноязычной поэзии, переработкой зарубежной классики для детей (так, он пересказал «Гаргантюа и Пантагрюэля» Рабле, «Тиля Уленшпигеля» Шарля де Костера, главы из «Путешествия Гулливера» Свифта). В середине 1930-х Заболотский заинтересовался грузинской поэзией, познакомился (и сдружился) с поэтами Симоном Чиковани и Тицианом Табидзе, начал работу над поэтическими переводами грузинских стихотворений (по подстрочным переводам), впервые побывал в Грузии.

5

Ещё в студенческие годы поэт познакомился с Екатериной Клыковой, также учившейся в Педагогическом институте имени Герцена. В 1928 году Заболотский просил Екатерину выйти за него замуж, в 1930 году женился на ней, в 1932 у них родился сын Никита, в 1937 – дочь Наташа.

В 1937 году вышла книга новых стихотворений Заболотского, названная им «Вторая книга». В 1938 поэт начал работу над стихотворным переложением на современный русский язык «Слова о полку Игореве» и над поэмой «Осада Козельска». Но завершить работу тогда не удалось: Заболотский был арестован и после года тюремного заключения без суда приговорён к пяти годам лагерей.

В 1944 году его освободили, но оставили в системе лагеря без права выбора работы и свободного перемещения по стране. После освобождения в Кулундинскую степь (Алтайский край) к мужу приехала Екатерина Заболоцкая с детьми. В 1945 лагерь был переведён под Караганду. В это время Заболотский вернулся к работе над стихотворным переложением «Слова о полку Игореве» и закончил черновой вариант переложения.

В конце 1945 года поэт с помощью московских друзей получил командировку в Москву и уехал из Казахстана, но только в 1946-м смог получить официальное разрешение жить в Москве, и тогда вызвал к себе жену с детьми. Два года семья жила в посёлке Переделкино – на даче писателя Ильенкова – а затем получила от Союза писателей двухкомнатную квартиру в Москве. В это время Заболотский снова, после долгого перерыва, начал писать стихи. В 1948 году вышла третья книга поэта. Но прежняя жизнь была невозвратна.

6

Следует назвать вещи своими именами: не время, не история, не судьба, даже не государство, не власть и не политическое устройство – люди мучили других людей, и одним из тех, кому довелось претерпеть мучения, был Заболотский. Он уже никогда не смог забыть того, что произошло с ним. Вернувшись из лагерей, он уничтожил рукописи своих ранних стихотворений, заботливо сохранённые женой.

До конца жизни он опасался случайных знакомств, избегал откровенности, боялся предъявлять свой паспорт, предполагая, что в нём могут быть зашифрованы сведения о судимости. Существуют многочисленные свидетельства о том, насколько болезненно он помнил пережитое.

Так, стихотворец Семен Липкин в поэме «Вячеславу. Жизнь переделкинская» рассказывает о том, как в поезде до Переделкино Заболотский вдруг испугался двоих подозрительных попутчиков, в панике говорил: «Сейчас меня возьмут». Через 10 лет, в Тарусе, в ужасе потребовал прервать прогулку на лодке и вернуться на берег, когда в лодке обнаружилась течь. Ему вспомнилась затонувшая на Амуре баржа с заключёнными, на которую сам он не попал почти чудом.

Заболотский стал замкнутым, сдержанным в общении с людьми. Сын поэта пишет: «Однажды, увидев в окно, что к нему идёт упорно желавшая с ним поговорить Ксения Некрасова, велел кому-то из домашних сказать, что его нет дома».

Кроме того, Заболотский очень насторожённо относился к любым упоминаниям о его первой книге – «Столбцы», за которую его клеймила критика. Многим ценителям его творчества он говорил, что его ранние стихи недостойны внимания - но, умирая, включил «Столбцы» в итоговый свод своих произведений.

7

Но, пожалуй, хуже всего было то, что после лагерей Заболотский стал опасаться сочинять стихи. Были периоды, когда он целенаправленно уклонялся от творчества, до предела загружая себя переводами. В конце 1940-х – 1950-е годы Заболотский вернулся к близкой ему грузинской поэзии. Ему русская и грузинская культуры обязаны существованием свода классической грузинской поэзии на русском языке.

Этой награде поэт радовался, считая, что она делает более прочным его положение в жизни – положение бывшего заключённого. Однако во время обострения болезни сердца он попросил жену подать ему в постель свои фотографии, сделанные после награждения, отрезал орден и обрезки велел выкинуть.

Совсем не сочинять Заболотский всё же не мог. В 1953 он подготовил и сдал в издательство «Советский писатель» ещё одну книгу стихов, которая вышла только в 1957 году.

Не только критики, но и читатели отмечают разительное различие между стихами молодого и взрослого Заболотского, точнее – между стихами, написанными Заболотским до лагерей и после. Советская критика зачастую трактовала эту перемену как «перерастание заблуждений молодости» и «возвращение к классической традиции». Однако сейчас литературоведы считают, что «поздние» стихи Заболотского – не отрицание «ранних», а развитие тех возможностей, которые начали осуществляться уже в молодой поэзии. Поэт отказался лишь от того, что не смогло вырасти, развиться в нём – и от того, что не пригодилось.

8

Осталось главное – особый взгляд на мир. В 18-м веке таким взглядом обладал украинский философ и поэт Григорий Сковорода. В России, в 20-м веке так увидели вселенную четверо – Велимир Хлебников, старший современник Заболотского; поэт Ксения Некрасова, младшая современница; писатель Андрей Платонов, почти ровесник; и сам Заболотский. (Всех названных отличает ещё и то, что они родились и провели детство далеко от столиц.) Этим людям было свойственно напряжённое старание осмыслить действительность, причём для них ничего не значили штампы – готовые представления, мнения – а была важна только вселенная, в которой жили они, в которой живём и мы тоже.

Потому хорошо знакомые, привычные вещи, явления предстают в их стихах и прозе неожиданно по-новому, непривычно, оживают, оставаясь в то же время совершенно узнаваемыми. Читатель, встречаясь с такими стихами или прозой, как будто вдруг оказывается, вместо комнаты, под открытым небом, прямо посреди живого мироздания.

Никита Заболотский, повествуя о лагерных годах отца, пишет о нём: «... в Заболотском всегда совершалась какая-то внутренняя работа, как будто и не связанная с тем, что происходило вокруг него». Но, по-видимому, душа поэта всё же переживала именно «происходившее вокруг» – и то, что происходило с самим Заболотским: почти непредставимое для большинства из нас существование заключённого в лагере, каторжный труд, незащищённость от смерти, близость к природе в самом реальном смысле этого слова: необходимость постоянной борьбы за выживание; страдания других; но также первозданная красота мира, природы. По-видимому, работа души, вынужденной пережить лагерный опыт, и создала новый строй стихов Заболотского. Мы не считаем возможным утверждать, что это были изменения к лучшему или худшему. Просто Заболотский стал писать стихи несколько иначе.

В молодости поэт был способен воспринимать мир юмористически, весело шутить – а не только иронизировать – по поводу странного и непостижимого для нас устройства мироздания (как он шутит, например, в стихотворении «Меркнут знаки Зодиака»), по поводу бессмысленности многого из того, что происходит в человеческой жизни. После лагерей Заболотский по-прежнему сочинял иногда шуточные стихотворения, но в стихах, сочинявшихся всерьёз, уже никогда не показывал мир бессвязным нагромождением вещей и явлений – и не шутил о мироустройстве.

Сочиняя стихи, молодой Заболотский фантазировал, передавал то, чего не видел вокруг, но что чувствовал в мире. В стихах, написанных после лагерей, поэт пристально всматривается, вчувствывается в действительность, доступную и нам – и прозревает в обычном новое, то, что никому до него не открывалось. О творчестве Заболотского в 1940-е – 1950-е годы можно сказать его собственными словами из стихотворения «Вечер на Оке» (1957):

9

Пожалуй, из четырёх современников, обладавших сходным мироощущением, только Заболотский – в его «позднем» творчестве – может быть по-настоящему близок тем читателям, кто не любит необычных, «непонятных» стихов и прозы. На слова «поздних» стихотворений Заболотского написаны популярные песни, романсы (например, «Очарована, околдована…», «В городке», «Обрываются речи влюблённых…» – из фильма «Служебный роман», «В этой роще берёзовой» – из фильма «Доживём до понедельника»).

Многим известны стихотворения «Не позволяй душе лениться», «Некрасивая девочка», «Журавли», стихи цикла «Последняя любовь». Новый образ мирозданья, открытый и данный поэтом, читатели принимают, соглашаются, что вселенную можно увидеть и так, как увидел Заболотский. Заметим также, что наиболее известные стихотворения Заболотского человечны, говорят прежде всего о людях, что было несвойственно его ранней поэзии.

В конце жизни поэту пришлось пережить ещё одно душевное потрясение – его жена, Екатерина Васильевна Заболоцкая (Клыкова), полюбила Василия Гроссмана, писателя. Чувство было взаимным.

В 1956 году Екатерина Заболоцкая и Гроссман стали жить вместе, а Николай Заболотский попытался заново устроить свою жизнь, нашёл другую, молодую женщину – Наталью Роскину – но создать новую семью не удалось, по свидетельству Роскиной – прежде всего потому, что Заболотский тосковал по Екатерине Васильевне.

Об этих событиях написаны стихи «Последняя любовь». В 1957 году началось постепенное примирение с женой, но совсем вернуться к друг другу и забыть разрыв они не успели.

10

В лагере Заболотский смог получить место чертёжника, и это, как он сам иногда говорил, спасло его. Но ему всё же приходилось работать и на лесоповале, и в карьере на добыче строительного камня, и на земляных работах. А в 1943 году заключённых стали отправлять на содовые озёра, чернорабочими на завод по производству соды.

Стоя по колено в насыщенном содовом растворе, они должны были вычерпывать его. На этой работе Заболотский подорвал сердце. В 1954 году он пережил тяжёлый инфаркт, а 14 октября 1958 от этой же, полученной в лагере сердечной болезни умер.

По-настоящему Заболотский пришёл к читателю только в 1980-е годы. В это время несколько раз были переизданы его стихотворения. Как правило, издания сопровождались портретом автора, вступительными статьями. Сборник «Стихотворения и поэмы», выпущенный в Свердловске Средне-Уральским книжным издательством в 1986 году, иллюстрирован фотографиями поэта, сделанными в разные годы его жизни, и чёрно-белыми репродукциями картин русских художников-авангардистов начала 20-го века.

Появились работы литературоведов, посвящённые творчеству Заболотского. В 1984 году вышла монография И.И. Ростовцевой «Николай Заболотский: Опыт художественного познания», в 1987 – книга А.В. Македонова «Николай Заболотский: Жизнь. Творчество. Метаморфозы». Наконец, в 1995 появился сборник: Н.А. Заболотский. «Огонь, мерцающий в сосуде», – составленный сыном поэта, Н.Н. Заболотским.

В сборник вошли не только стихотворения, поэмы, переводы, но и письма, жизнеописание поэта, написанное его сыном, воспоминания современников о Заболотском, статьи о его творчестве. Этим сборником мы и пользовались при подготовке обзора.

www.pseudology.org