Анатолий Клёсов

27 июля 1974 года я сдал свой красный внутренний паспорт в иностранный отдел Минвуза СССР, получил синий заграничный, и на следующий день наша группа в составе 49 человек вылетела в Нью-Йорк. Среди нас были литовец, эстонец, армянин, грузин, остальные - славяне.

Почти все - инженеры, физики, электронщики, специалисты по космической технике. Я был один из немногих представителей "академической науки". Точнее, нас, "академических", в группе было трое, оба мои коллеги были тоже с химфака МГУ, оба лет на пять-семь старше меня, один - специалист по аналитической химии, другой - кристаллограф. Кстати, оба были моими преподавателями в мою бытность студентом. Больше химиков или биологов не было. Между прочим, не было и ни одной женщины.

Поскольку большинство из нас перезнакомились уже раньше, во время инструктажей, то неформальные отношения в коллективе завязались без всяких барьеров, начиная с аэропорта, когда стало ясно, что мы, вроде бы, на самом деле улетаем. Видимо, по извечной российской привычке, одной из первых тем обсуждения в малых группах было, кто же "дятел"?

Эта тема продолжалась обсуждаться в течение первого месяца командировки, пока мы были еще группой, изучая английский язык в Принстонском университете. У нас был руководитель группы, инженер-радиоэлектронщик, такой же, как и все по статусу, но назначенный Минвузом нести за нас ответственность. Должен же кто-то, как же иначе? Но он, по консенсусу, на роль "дятла" никак не подходил. Не подходил, и все тут.

Должен сказать, что, как ни поразительно это звучит, "дятла" среди нас, похоже, не было. Во-первых, вплоть до конца срока нашей командировки его выявить не удалось. Во-вторых, все мы вели себя - время от времени - настолько безответственно, что поводов для отзыва на родину было у большинства предостаточно. "Дятел" мог бы развернуться за милую душу, но в итоге ни к кому не было никаких претензий, в том числе и при последнем визите в посольство в Вашингтоне, при отлете в Москву.

2

Мы встречались с эмигрантами, что политически было совершенно неприемлемо. И даже приглашали их в гости в наше общежитие. Мы читали и обсуждали друг с другом "антисоветские" книги, которые были в изобилии в совершенно потрясающей библиотеке Принстонского университета. Мы ходили на неприличные фильмы, на которые нам ходить было заказано в ходе инструктажей.

По логике инструктирующих, агенты ЦРУ должны были буквально поджидать нас у выхода из этих кинотеатров и начинать провоцировать и вербовать. Поэтому туда ходить нам было нельзя. В общем, если "дятел" среди нас и был, это был смирный дятел, который предпочел не стучать.

Итак, 28 июля 1974 года наша группа прилетела в аэропорт Кеннеди в Нью-Йорке, нас встретили, посадили в ожидающий нас автобус и повезли, ошалевших от первых впечатлений, в соседний штат, Нью-Джерси, в город Принстон. Память сохранила два ярких впечатления.

Первое - как мягко шел большой автобус. Такого до сих пор ощущать не приходилось. Наши, советские автобусы, на дороге гораздо более жесткие. То ли дороги хуже, то ли рессоры не те. Скорее всего, и то, и другое. Второе впечатление - это обилие света в ночи. Было уже темно, и наш автобус проносился мимо каких-то стеклянных кубов, стоящих посреди черной пустоты. В них были люди. Видимо, это были придорожные кафе или что-то в этом роде. Они были просто насыщены светом, они смотрелись ослепительно на черном фоне. Совсем не то, что лампочка Ильича, или даже две, в наших придорожных столовых.

Нас привезли, как потом оказалось, в студенческое общежитие в кампусе Принстонского университета. И опять сюрприз - нас поселили по одному человеку в комнату. Надо же! Мы-то думали, что поселят по три-четыре человека "в номер". Красота! Все комнаты затянуты светло-серыми коврами. Нечего себе, студенческое общежитие... Нас предупредили, что завтра после завтрака будет экзамен по английскому языку, и отпустили спать.

3

Утром проснулся - и на улицу, прогуляться. Улицы, правда, не было, был то ли сквер, то ли парк между красивыми старинными зданиями Принстонского университета, увитыми плющом. У входа в одно из зданий стояли несколько человек, разговаривая. Я прислушался и… не уловил ни единого слова! Точнее, я слышал речь, но ничего не мог понять. Что за ерунда... Я прошелся мимо них взад-вперед, что-то якобы разглядывая на верхних этажах, и мои худшие опасения подтвердились. Я не мог понять ни слова. Более того, сама структура речи была совершенно незнакомой. Это был явно английский, но не тот, чему нас учили.

Удрученный, я побрел на завтрак - в кафетерий в нашем здании. Там уже стояла группа наших ребят, обсуждая, как будем жить, поскольку, как выяснилось, никто из нас местного английского языка понять не может. Судя по всему, нас учили британскому английскому, а здесь американский английский. Потом мы решили, что "британский английский" в нашем отношении - это сильное преувеличение, и все, что можно сделать сейчас - это позавтракать и пойти на экзамен. А там будь, что будет. Не отошлют же обратно, в самом деле. Пусть учат.

Первый завтрак был впечатляющим. Никакой "раздачи" в нашем понимании не было. Всё было упаковано в пластик, затянуто тонкой пленкой, вся посуда - из красивого пластика, ножи-вилки-ложки тоже пластиковые, и все это, вместе с пластиковым же подносом, после еды сбрасывалось в мусорный контейнер! Такое добро! Креста на них нет...

Нас собрала наш "гид", как мы ее сразу прозвали, и стала что-то рассказывать, часто употребляя слово "скеджюл". Что это слово означает, никто из нас не знал. Главным было сообщение, что в Принстонский университет нас привезли на месяц, до конца августа, учить английский язык по программе ESL, что означает English as a Second Language, то есть "Английский как второй язык".

Закончив, она раздала нам листочки, на которых был напечатан план мероприятий на сегодня. Наверху было крупно напечатано - schedule, то есть "шедьюл". И тут кого-то из нас осенил: "Братцы, да это она "шедьюл" произносит, как "скеджюл". Вот оно, американское произношение! Это еще, наверное, цветочки... Правда, поскольку добрая половина нашей группы не знала и что такое "шедьюл", то на них отличие английского от американского языка впечатление не произвело.

Потом нас повели на экзамен. Сначала устное собеседование - "Уот из йор нэйм?" "Уэр ю кейм фром?" "Уот из йор профэшн?". Потом письменные тесты - грамматика, словарный запас. К концу дня нам объявили, что нас разделяют на три группы - бегиннеры, то есть начинающие, интермидиэйт, то есть промежуточные по знаниям, и адвансд, то есть "продвинутые", передовики. В бегиннеры направили две трети всей группы, в промежуточные - человек десять, и восемь - в "продвинутую". Мы между собой решили, что больше всего повезло бегиннерам, так как они начнут с нуля и получат систематические знания.

4

В Принстонском университете мы провели месяц. Уже потом, со временем, я все больше осознавал, сколько мы упустили там возможностей по части изучения языка. Но вокруг было столько сооблазнов, а язык, как мы полагали, сам собой придет. Целый год-то в Штатах! Это было обычным заблуждением. Язык сам собой не приходит.

В Принстоне были потрясающие лингафонные кабинеты, в которых стояли магнитофоны с двумя дорожками - по одной дорожке шла речь диктора, на другую можно было самим наговаривать тот же текст и сравнивать по модуляциям с дикторским. Многократно стирая и записывая заново, можно было подгонять по модуляции почти до совершенства. А английский, как мы потом поняли, в огромной степени состоит именно из модуляций. Можно знать слова и выражения, и все равно тебя мало кто поймет, если "рисунок" языка не тот, к которому здесь привыкли.

Мы же в лингафонные кабинеты почти не заглядывали, всегда находились какие-то другие дела. В первую очередь - совершенно великолепная библиотека Принстонского университета, одна из крупнейших в мире, с ее миллионами томов. Там не было столь привычного нам заполнения формуляров и последующей - после долгого ожидания - "выдачи" книг.

Читатели просто шли в подземелья, к полкам, которые тянулись буквально километрами, и выбирали нужные книги или журналы. Там был совершенно бесконечный отдел русских книг, и было такое удовольствие, дрейфуя к нужной книге, по дороге ощупывать корешки бесценных томов, аккуратно выуживать особенно привлекающие внимание, и тут же лихорадочно читать - там страницу, там главу, там всю книгу.

На полках уже стояли брошюрки А.Д.Сахарова, тома А.И. Солженицына, включая "Архипеллаг ГУЛАГ", и, конечно, несметное количество книг русского зарубежья. Вдоль этих полок обыкновенно и паслась наша группа вместо того, чтобы изучать английский.

Потом - танцы в нашем общежитии с местными студентками. Танцевали обычно босиком, так было заведено. В этом что-то было. Правда, я тут же схлопотал относительно дружеское замечание нашего руководителя группы, что я слишком быстро приобщаюсь к американской культуре, танцуя босиком. Я ответил что-то вроде того, что неприятеля надо изучать изнутри. Это звучало двусмысленно, но мы друг друга поняли.

В холле нашего общежития стоял телевизор, и мы смотрели все подряд - автогонки, конкурсы красоты, фильмы Хичкока, про Джеймса Бонда. Как-то мы пригласили в холл пару русских ребят, эмигрантов, по-моему, второго или даже третьего поколения. Они нас обучили смешным фразам на "ранглиш", то есть Рашен-Инглиш, типа "два гая файтуют на стрите".

А потом один из них сел за рояль, и они стали петь старые русские песни, будучи уверенными, что мы их все знаем, и просили подпевать. Наступил полный конфуз. Оказалось, что мы в лучшем случае знаем первый куплет, а то и только первую строфу или отдельные слова. Эти ребята, которые родились в США, заткнули нас за пояс одной левой. Играя на нашем поле!

5

В противовес нашим гостям, американские студенты, которые жили в нашем общежитии, производили порой удручающее впечатление по части интеллекта и общего соображения. Как-то заглянул ко мне Дэвид, сосед по следующей комнате по коридору, а я в тот момент как раз закончил бриться. Дэвид похвалил электробритву и спросил, в какой стране произведена.

"Как где, - отвечаю, - в Советском Союзе." Дэвид страшно удивился и выразил сомнение, что Союз на это способен. "Послушай, фелла, - говорю ему, - а ты в курсе, что мы и спутники производим? И вообще, из какой страны первыми в космос полетели? Самолеты наши видел? А ты говоришь - электробритва."

- Ну, говорит, спутники и самолеты - это другое. Хотя ты прав, я как-то об этом не думал.

Правда, потом Дэвид спросил меня что-то о Думе 1913 года, о чем я имел весьма смутное понятие. Оказывается, историю Думы они проходили по программе Принстона, и достаточно подробно. Тут уже настала моя очередь почувствовать неловкость.

Другой сосед, проходя мимо, увидел у меня в руках газету "Нью-Йорк Таймс" и отметил, что это лучшая в мире газета. "Бест ин зе уорлд". Меня эта безапелляционность несколько покоробила. А ты, говорю, "Правду" читал? Нет? Ну так что ж ты...?

Это уже потом я понял, что превосходная степень, которую часто употребляют в речи американцы, не надо понимать буквально. Когда говорят, что такой-то юрист "лучший в городе", это просто значит, что юрист очень хороший.

Более того, когда с пристрастием начинаешь выяснять, что значит "лучший" и на основании каких критериев проводилось сравнение, обычно оказывается, что говорящий только того юриста и знает, и им доволен. Это и есть "лучший в городе".

Английский язык нам давали интенсивно

Каждый день была новая тема, и часто не одна. Денежная система в США. Радио, телевидение, газеты, журналы. Американские президенты. Политическая система США. Структура Конгресса. Университеты Плющевой лиги. Американские штаты. Классификация кинофильмов по возрастным категориям. Американские идиомы. Отличие американского языка от британского. Как заказывать билеты на автобус, поезд, самолет. Как разговаривать по телефону.

О последнем - подробнее. В класс входит преподаватель,и несет девять телефонных аппаратов, соединенных параллельно. Один для себя, остальные каждому из нас. Одного из нас - за дверь, с телефоном. Типовое задание - вы в Нью-Йорке, в автобусе забыли портфель. Ваши действия? - Не знаю. А что делать? - Подсказываю - обратиться в Lost and Found. - А как? - В любой телефонной будке есть справочник. Там есть телефон. Звоните. Начинайте.

- Хеллоу. Зис из Сергей Петров

И дальше преподаватель начинает стегать Сергея вопросами. Автобус какого маршрута? Какого цвета портфель? Что было в портфеле? Когда это произошло? В котором часу? Когда вы обнаружили пропажу?

В разговорах по телефону нас тренировали правильно начинать разговор, правильно заканчивать. I would like to speak with, или I would like to speak to. Как звонить person-to-person или station-to-station, и в чем разница, и сколько нам сэкономит денег выбор правильного из этих двух вариантов. Как звонить по межгороду. Как звонить в кредит. Как звонить за счет того, кому звонишь.

Я получил домашнее задание - придя к себе в общежитие, позвонить в справочную Сан-Франциско и узнать номер телефона советского консульства в том городе.
- Откуда звонить-то? - Там у вас на стене висит телефон. - А деньги, сколько монет бросать? - Справочная бесплатно.

2

Прихожу, нахожу телефон на стене. Набираю номер телефона справочной Сан-Франциско. Ничего себе - с восточного побережья на западное - и бесплатно. Голос: "Кэн ай хелп ю?" Произношу по складам, что мне нужен номер телефона советского консульства. В ответ - Тррррррррррррр, цифр десять, и трубку кладут. Чтоб они сгорели. Задание не выполнено. Неужели опять эту пытку? И сколько раз, пока не уловлю и запишу номер?

Вдруг телефон на стене звонит. Что за ерунда? Это же "уличный" телефон. Огляделся - в холле никого. Опять звонит. Снимаю трубку, ощущая сюрреалистичность ситуации. - Хеллоу? - Это вы сейчас звонили в справочную?

- Йес, ит воз ми. - Извините, я слишком быстро продиктовала номер телефона. Записывайте. - И медленно диктует.

What a country!

А начались наши занятия так. В первый день в класс, где собралась наша подгруппа, вошел некто в желтой ковбойке и шортах, на вид - типичный хиппи, и представился как профессор Билл Блэкстоун.

- Можете называть меня просто Билл.

Шел всего второй день нашего пребывания в Штатах, и мы еще не очень привыкли к местных порядкам. Мы еще не знали славу Принстона как бастиона либерального высшего образования США, но уже начали чувствовать. Билл в шортах как-то не вписывался в привычный облик профессора. Между тем Билл взобрался на стол и угнездился там по-турецки, подобрав под себя ноги в довольно шаткой позиции. Я не выдержал, вытащил фотоаппарат, навел на Билла и щелкнул. Билл усмехнулся.

- Доносить пошел, - произнес кто-то
- Да, хреново. Сам спровоцировал, гад, и тут же побежал стучать
- Ну ладно, может, обойдется. Что они, не люди, что ли...

Дверь открылась, и вошла директор наших курсов, довольно немолодая дама, в сопровождении Билла. Билл мотнул в мою сторону головой: вот он.

Да, чёрт, прав я был в своих предчувствиях. Не обманули. Судьба, значит.

Директор подошла ко мне:
- Билл мне рассказал про вашу стори. У меня есть вопрос - у вас там, в России, телефоны дисковые или пуш-баттон, кнопочные?

Я не поверил ушам.

- Ротари, дисковые, - пробормотал я.

Директор со значением кивнула головой, протянула руку и уважительно пожала мою!

Не депортируют!

Когда директор вышла за дверь в сопровождении Билла, наша группа забарабанила в восторге кулаками по столам и устроила детский крик на лужайке: не депортируют!

What a country!

Оглавление

www.pseudology.org