Александр Герцен

Русские немцы и немецкие русские
I. Правительствующие немцы
Историки делаются - поэты родятся [Poetae nascuntur, oratores fiunt], - говорит латинская сентенция. Наши правительствующие немцы имеют ту выгоду против историков и поэтов, что они и делаются и родятся. Родятся они от обруселых немцев, делаются из онемечившихся русских. Плодородие это - спору нет - дело хорошее, но чтоб они не очень гордились этим богатством путей нарождения, мы им напомним, что только низшие животные разводятся на два, на три манера, а высшие имеют одну методу, зато хорошую.

Из всех правительственных немцев - само собою разумеется - русские немцы самые худшие. Немецкий немец в правительстве бывает наивен, бывает глуп, снисходит иногда к варварам, которых он должен очеловечить. Русский немец ограниченно умен и смотрит с отвращением стыдящегося родственника на народ.
 
И тот и другой чувствуют свое бесконечное превосходства над ним, и тот и другой глубоко презирают все русское, уверены, что с нашим братом ничего без палки не сделаешь. Но немец не всегда показывает это, хотя и всегда бьет; а русский и бьет, и хвастается.

Собственно немецкая часть правительствующей у нас Германии имеет чрезвычайное единство во всех семнадцати или восьмнадцати степенях немецкой табели о рангах. Скромно начинаясь подмастерьями, мастерами, гезелями, аптекарями, немцами при детях, она быстро всползает по отлогой для ней лестнице - до немцев при России, до ручных Нессельродов, цепных Клейнмихелей, до одноипостасных Бенкендорфов и двуипостасных Адлербергов (filiusque - и сына - лат.). Выше этих гор и орлов1 ничего нет, то есть ничего земного... над ними олимпийский венок немецких великих княжон с их братцами, дядюшками, дедушками.

Все они, от юнейшего немца-подмастерья до старейшего дедушки из снеговержцев зимнего Олимпа, от рабочей сапожника, где ученик заколачивает смиренно гвозди в подошву, до экзерциргауза, где немец корпусный командир заколачивает в гроб солдата, - все они имеют одинакие зоологические признаки, так что в немце-сапожнике бездна генеральского и в немце-генерале пропасть сапожнического...
 
Во всех них есть что-то ремесленническое, чрезвычайно аккуратное, цеховое, педантское, все они любят стяжание, но хотят достигнуть денег честным образом, то есть скупостью и усердием, - это дает им их черствый, холодный, осторожный и бесстрастный характер.
 
Воруя на службе, можно еще быть добродушным плутом; наживать честным образом - все же будешь плутом, но злым и беспощадным, например, исполняя с точностью безумные приказы самовластья. Сверх этих общих признаков, все правительствующие немцы относятся одинаким образом к России, с полным презрением и таковым же непониманием.

2
 
Не знаю, каковы были шведские немцы, приходившие за тысячу лет тому назад в Новгород2. Но новые немцы, особенно идущие царить и владеть нами из остзейских провинций, после того как Шереметев "изрядно повоевал Лифлянды"3, похожи друг на друга, как родные братья. Самый полный тип их - это конюх-регент, герцог на содержании - Эрнст-Иоганн Бирон 4.
 
В мою молодость, в Москве, я имел случай изучить по крайней мере человек пять Биронов - только они не были на содержании, а жили на свой счет. Отец мой охотно отдавал дворовых мальчиков к немцам в науку. Все хозяева были неумолимые, систематические злодеи, и притом какие-то беззлобные, что еще больше делало невыносимым их тиранство.
 
Я помню очень живо щеточника в Леонтьевском переулке, белобрысого немца с испорченными зубами, лет тридцати пяти, чисто одевавшегося, говорившего тихо и скромно державшего себя вне мастерской. Дома при нем постоянно лежал ремень, и он, как американский плантатор или как пьяный кучер, стегал то и дело то того, то другого мальчика и стегал два раза, если тот отвечал.
 
Я даже не думаю, чтоб этот человек был особенно свиреп, он с тупым убеждением продолжал дело Петра I и вколачивал ремнем европейскую цивилизацию. "Es ist ein Vieh - man muss der Bestie den Russen herausschlagen" (Это скот, нужно выколотить зверя из этих русских - нем.), - думал он с покойной совестью,

Я уверен, что Бирон, ужиная en petit comite (в тесной компании - франц.) со своими Левенвольденами, Менгденами, точно так относился о всей России, и Остерман ему поддакивал, если не было никого из русских, и жаловался на глухоту, если кто-нибудь был налицо.
 
И добрые немцы, как добрый щеточник, без устали употребляли ремни вроде Ушаковых, Бестужевых, которые подымали Россию на дыбу, ломали ей руки и ноги и были вдвое мерзее своих немецких хозяев.

3
 
Об них-то именно мы и хотим поговорить. Тип Бирона здесь бледнеет. Русский на манер немца далеко превзошел его; мы имеем в этом отношении предел, геркулесов столб, далее которого "от жены рожденный" не может идти, - это граф Алексей Андреевич Аракчеев. В нем совместились все роды бичей, которыми Русь воспитывалась, это был раболепный татарский баскак5, наушник-дворецкий из крепостных и прусский вахмистр времен курфиста Фридриха-Вильгельма.
 
Но что же было в нем русского? Какое-то национальное ensemble, какое-то национальное сочетание нагайки, розог и шпицрутена.
 
Аракчеев совсем не немец, он и по-немецки не знал, он хвастался своим русопетством, он был, так сказать, по службе немец и, не отдавая себе никогда отчета, выбивал из солдата и мужика не только русского, но и человека.

Так, как в Саксонии есть своя небольшая Швейцария, так у нас своя, и притом очень большая, Германия. Средоточие ее в Петербурге, но точки окружности везде, где есть стоячий воротник, секретарь и канцелярия, во всех администрациях: сухопутных, горных, соляных, военно-статских и статски-военных.
 
Настоящие немцы составляют только ядро или закваску, но большинство состоит из всевозможных русских - православных, столбовых с нашим жирным носом и монгольскими скулами, ученых невежд, эскадронных командиров, журналистов и начальников отделения.
 
Они-то и занимают все первые места, когда нет под рукой настоящего немца, и все вторые - когда есть, или, вернее, все остальные, кроме поповских, и это оттого, что немец ex officio (по обязанности - лат.) должен ходить по-немецки, то есть брить бороду, а поп из религиозных причин должен быть женат и с бородой.
 
Вступив однажды в немцы, выйти из них очень трудно, как свидетельствует весь петербургский период; какой-то угол отшибается, и в силу этого теряется всякая возможность понимать что-нибудь русское, по крайней мере то русское, что составляет народную особенность.
 
4
 
Один из самых замечательных русских немцев, желавших обрусеть, был Николай. Чего он не делал, чтоб сделаться русским, - и финнов крестил, и униат сек, и церкви велел строить опять в виде судка, и русское судопроизводство вводил там, где никто не понимал по-русски, и все иностранное гнал, и паспортов не давал за границу, - а русским все не сделался, и это до такой степени справедливо, что народность у него являлась на манер немецкого тейчтума, православие - проповедовалось на католический манер.
 
Толкуя о народности, он даже не мог через русскую бороду перешагнуть, помня, что скипетр ему был вручен на том условии, чтоб он "брил бороду и ходил по-немецки". Этого мало: Николай при первом представившемся случае, когда враждебно встретились интересы России с немецкими интересами, предал Россию, так, как ее предал нареченный дед его Петр Федорович.
 
Только что они нашли разных немцев: Петр Федорович изменил России в пользу прусского короля6, потому что Фридрих был гений; Николай изменил всему славянскому миру в пользу австрийского императора7, который был идиот.

Дело-то в том, что жизнь русскую, неустановившуюся, задержанную и искаженную, вообще трудно понимать без особенного сочувствия, но во сто раз труднее в немецком переводе, - а мы ее только в нем и читаем. Она ускользает от чужих определений, а сама не достигла того отстоявшегося полного сознания и отчета, которое является у старых народов вместе с сединою и печальным припевом: "Si jeunesse savait, si vieillesse pouvait!" (Кабы молодость знала, кабы старость могла! - франц.).

Вместо статистических, юридических, исторических торных дорог, по которым мы ездим во все стороны на Западе, у нас везде лес, проселки, дичь... Стремления, способности, огромный рост, в ужас приводящее молчание и какой-то народный быт, засыпанный мусором... вот и все. Есть признаки, приметы, звуки, симпатии, по которым многое делается понятным для простого ума, то есть непредупрежденного, для простого сердца, для кровной связи; это чутье совершенно притупляется немецкой дрессировкой.

Кто не видал в свою жизнь истого городского жителя, как он теряется в поле, в лесу, в горах?.. Ни будочника, чтоб спросить дорогу, ни нумеров, ни фонарей; а крестьянский мальчик попевает песни, щелкает орехи и преспокойно идет домой.

Той ясности, той легости, к которой нас приучает чтение духовных завещаний, надгробных надписей, оконченных процессов, мы не находим и, обращаясь к хаосу русской жизни, ломаем и гнем непонятые факты в чужую меру.

5
 
Это метода Петра I, первого императора и первого русского немца. Петра I был совершенно прав в стремлении выйти из неловких, тяжелых государственных форм Московского царства, но, разорвавшийся с народом и равно лишенный гениального чутья и гениального творчества, он поступил проще.
 
Возле, рядом иные формы прочной немецкой работы, в них так могуче развилась западная жизнь - чего же лучше?.. Herr Nachbar, eine kleine Copie! (Господин сосед, пожалуйте небольшую копию! - нем.) В самом деле, коли эти формы были хороши для таких аристократов, как французы, шведы, немцы, как же им не быть хорошими для русских мужиков; стоит сначала приневолить, обрить, посечь, и все пойдет как по маслу.

Так оно и пошло; ясно, что для вколачивания русских в немецкие формы следовало взять немцев; в Германии была бездна праздношатающихся пасторских детей, егерей, офицеров, берейторов, форейторов; им открывают дворцы, им вручают казну, их обвешивают крестами; так, как Кортес завоевывал Америку испанскому королю8, так немцы завоевывали шпицрутенами Россию немецкой идее.

Если Бирон ссылал сотнями, сек тысячами, это значит, что русские дурно учились. Ведь за то-то и Аракчеев бил всю жизнь русского человека, чтоб лучше его пригнать в солдатскую меру, а ее Аракчеев унаследовал из чистейшего голштинского источника, предание которого хранилось свято и исправно в Гатчине9.
 
Идеал вахтпарадного солдата, до которого Аракчеев доколачивал, был хорош, а скотина мужик этого не понимал... 1 000 шпицрутенов, 2 000, 3 000 - да чего жалеть прутьев, наш край дубравен - 10 000!

6
 
Немцы из настоящих и из поддельных приняли русского человека за tabula rasa, за лист белой бумаги... и так как они не знали, что писать, то они положили на нем свое тавро и сделали из простой бумаги гербовый лист и исписали его потом нелепыми формами, титулами, а главное - крепостными актами, которыми закабаляли больше и больше это живое тесто, которое они были призваны выцивилизовать.

За работу они принялись усердно: что помещик - то Петр I, что немец - то Бирон. Помещик высекал из крестьянина лакея, Аракчеев солдата. Добросовестные из них были уверены, что они образуют их.
 
"Посмотрите, - говорит помещик, указывая на Гришку, - три года тому назад за сохой ходил, а вот теперь служит в английском клубе не хуже всякого официанта; у меня есть секрет их учить. Тяжело было, нечего делать, - не одну березовую припарку вынес; зато теперь сам чувствует мои благодеяния"...

И действительно, Гришка чувствовал это и богу молил за барина, и отца с матерью в деревне презирал как сиволапых мужиков. Так у нас шло тихо да келейно, посекая да постегивая, и долго бы прошло, да вдруг русская жизнь натолкнулась на русский вопрос, а по-немецки его разрешить нельзя. Вопрос этот в освобождении крестьян с землею... и во всяких чудесах - в праве на землю, в общинном владении.
---------------------
I. Правительствующие немцы
II. Доктринёрствующие немцы
III. Si vieillesse pouvit, si jeunesse savait
IV. Наши отношения к Западу до сих пор были очень похожи...
V. Примечания
Источник - А.И. Герцен, Сочинения в 9-ти томах, М., ГИХЛ, 1958, т. VII, стр. 263-308

Poetae nascuntur, oratores fiunt - Поэтами рождаются, ораторами становятся. Это обобщенная формула на тему Цицерона из "Речи в защиту поэта Архия" (61 г. до н.э.). В ней Цицерон говорит, что поэт могуч самой своей природой и божественным вдохновением, а прочие занятия зависят от науки и от наставников...

 
www.pseudology.org