|
"И помни, КГБ сейчас - наиболее
прогрессивная организация. Наиболее реальная сила в государстве. Если бы
знал, какие это люди!.." Те, кто внимательно читал "Заповедник" и
другие произведения писателя, вспомнят, что в них постоянно встречаются
намеки на сложные взаимоотношения
диссиденствующего журналиста с самой
мощной карательной машиной СССР. Уже сам факт пребывания Довлатова в
Каляевской тюрьме говорит о многом, но это в Питере. А каковы были отношения
опального журналиста с провинциальными блюстителями политнравственности?
...Разыскать реального прототипа майора
Беляева (зовут его Станислав Игоревич Мальчонков, в конце семидесятых он
возглавлял районное отделение комитета госбезопасности) в
Пушкинских Горах
оказалось нелегко.
Доехали до Тригорского, а потом уже под
бдительным взором охранника заповедника проскрежетали до деревни Глазки, где
и живет сейчас мирным дачником бывшая "гроза района". Станислав Игоревич
радушно встретил нас возле дома. Фундамент этого основательного строения был
сложен из массивных камней, а сама изба обшита добротной вагонкой. Человек
работящий, Мальчонков оказался к тому же и весьма разговорчивым, с крепкой
профессиональной памятью на имена и даты. Он пригласил нас в беседку, где на
холодке, за чаем, мы и повели свой окололитературный разговор.
"Рабочий
паренек. В законе..."
Биография Мальчонкова оказалась безупречной:
выходец из недр народных масс (отец - железнодорожник, мать - из крестьян
Куньинского района). В 1953 году Станислав Игоревич закончил военное
отделение Рижского речного училища и уже готовился примерить лейтенантские
погоны, если бы не стремительное (как и все, что делал на этом свете
Никита
Сергеевич Хрущев) сокращение Вооруженных сил.
Так двадцатилетний офицер
оказался списанным на берег. Потом были возвращение домой, в
Великие Луки,
учеба в автошколе, работа шофером, пока по совету отца Мальчонков не пришел
в органы. Начинал он с помощника оперативного уполномоченного в архивном
отделе. Это был конец 50-х годов, поэтому молодому сотруднику приходилось
заниматься делами, связанными с реабилитацией.
Однако вскоре его вызвали в
отдел кадров и предложили поехать на учебу в Ленинградский институт
иностранных языков КГБ. По окончании последовали распределение и четыре года
службы во
Франкфурте-на-Одере, где, по словам Станислава Игоревича, он "видел
шпионов так же близко, как и меня". Потом было много перипетий, пока наконец в
73-м году мой герой не оказался в
Пушкинских Горах.
- Когда я сюда приехал, - неспешно пояснял
Станислав Игоревич, - мне показалось, что здесь такое болото! Был у меня
сослуживец Женя Пикалев, так он мне прямо сказал: делать тебе там будет
нечего, а требовать начнут. Прав он оказался, хотя скажу честно: результаты
у нас были. Например, мы разыскали трех карателей. Двоих потом судили в
Пскове, а третьего мы нашли аж в Риге. Он был из Новоржевского района, где
потом и служил в полицаях.
Потом бежал с отступающими фашистами в Латвию.
Там он, скрыв прошлое, записался в Красную армию. Воевал, кстати, хорошо.
Был даже награжден именным оружием - автоматом геройски погибшего товарища,
заслужил орден. А перед самым концом войны ему оторвало ноги. Помню, когда я
пошел к областному прокурору подписывать ордер на арест, то он сказал: "Ну
представь себе, что попадет этот мужик с култышками на скамью подсудимых.
Потом - в лагерь. Стыдно. И скажут, что мы воюем с инвалидами. Давай лучше
бросим это дело! Он уже все искупил, как раньше говорили, кровью".
Короче, отпустили мы его с миром. А потом
появился Довлатов...
"Органы воспитывают, но сдуру могут и
покарать..." Но прежде на него из Ленинграда пришла так
называемая ориентировка. Текст в таких случаях был стандартный: "На работу в
заповедник убыл имярек, представляющий интерес... В случае получения
каких-либо компрометирующих материалов просим сообщить и т. д.".
- Было даже указано, что, возможно, он
собирается за границу, - продолжает Станислав Игоревич. - Таким образом,
подразумевалось, что Довлатов мог собирать материалы, как тогда говорилось,
компрометирующие наш советский строй...
- Какой смысл вкладывался в эту фразу? (Здесь
и далее идет диктофонная запись. - Прим. Ю.М.)
- Объясняю... Позвонили мне как-то из
управления и говорят: послали мы тебе один текст (в 76-м это было...). Ты
познакомься для интереса, но внимания особого не обращай. Это оказалась
ксерокопия статьи Алексея Лосева о праздновании пушкинского праздника,
опубликованная в журнале "Посев". Наверчено в ней было - жуть. И все
неправда. Были там строчки и про меня. Это место я почти дословно запомнил:
"А вечером, как обычно, в полупустом зале
ресторана "Лукоморье" в чадном дыму сидят скучающие писатели и поминают
Пушкина".(Это тоже неправда. После торжества на поляне все писатели обычно
уезжали в Псков, а наше райкомовское начальство гуляло в розовом зале. -
Прим. С.М.) "Я вижу, как за одним столом сидит огромный пьяный верзила и
что-то доказывает своему визави. Он говорит: да ты никак шпион!? А потом,
обращаясь к публике, кричит: братцы, шпиона поймали! И выталкивает его
пинками на улицу. Проходящий мимо официант говорит: это Мальчонков из КГБ
гуляет. Делать ему больше нечего. Мне скучно, и я выхожу..."
Вот так я попал в литературу. Что же касается
Довлатова, то, честно говоря, я его книгу не читал (мне рассказали!), но и
про меня там неправда написана. Во-первых, потому, что я его к себе никогда
не вызывал. А если я бы и пригласил на беседу, а он, не дай бог, сообщил об
этом начальнику управления, то мне просто голову снесли. Потому что права не
имел самодеятельностью заниматься. Мне потом, к слову, в Пскове прямо
сказали: человек и так в историю попал, а мы еще будем шум поднимать.
Не
лезь, это не твой объект!
Если судить по дальнейшему рассказу
Станислава Игоревича, то Довлатов для него по большей части ассоциируется с
Валерой Карповым.
- Вот были два закадычных дружка. Вечно по
поселку в обнимку шатались. Был однажды такой случай: раз поутру приходит
Валера ко мне и говорит: Станислав Игоревич, нам с Серегой похмелиться надо,
дайте нам в долг денег. Я говорю: а почему ты ко мне пришел? Сходи к
прокурору или начальнику милиции. А он отвечает: да вы такой простой человек (я
действительно частенько к ним на турбазу заходил, там еще такой Петр
Григорьевич Горчаков работал фотографом, учитель Карпова, он моих детей
снимал), что и попросить не стыдно.
- Неужели дали?
- Дал (Мальчонков смеется), но Валера всегда
аккуратно возвращал. Я сумму не помню.
...Уже потом, когда Сергей уехал, мне
приходилось несколько раз слышать его по "Свободе". Ничего плохого не
говорил, не клеветал. Да и вообще-то он был мужик простой. С юмором. Ему
путевку выдают на турбазе и говорят: распишитесь. Он пишет: "Целую!" Потом,
рассказывали, на двери его квартиры в Питере у него дощечка была: "Здесь
живет Довлатов с сожительницей". Смешной...
...Что же касается Карпова, то говорят, что
после смерти жены Веры он продал свою квартиру. Не так давно встретил его в
поселке, он мне все одну книгу Сергея хотел всучить, с автографом. Выпить,
видно, очень хотелось...
- Станислав Игоревич, в книге ваш прототип,
майор Беляев, говорит, что когда-нибудь наступит день и... "упьются все без
исключения. От рядового до
маршала Гречко..." Если судить по вашим словам,
то пьянство было обычным времяпрепровождением в поселке. Как вы сами-то
относились к этому?
- Плохо! Кто к нам только не приезжал, а все
этим делом кончалось! Летом, так постоянно! Баньки, шашлыки ну... и так
далее. У первого секретаря райкома был даже специальный зам по организации
таких вот встреч на лоне... Ее все Зизи звали. Я не скрывал своего отношения,
тем более что за все расплачивался райком. Редко кто из приезжающих высоких
гостей сам платил. Может быть, поэтому меня, не поверите, диссидентом в
поселке и прозвали. Получалось ведь, как перед развалом Великой Римской
империи: разврат и пьянство. Какой же тут был секрет? "Смотри, заделают тебе
козу"
Через восемь лет работы на ответственном
посту в Пушкинских Горах (в 1981 году) Мальчонков был вынужден уйти на
пенсию. Но в отличие от людей его возраста и положения Станислав Игоревич не
стал добиваться после отставки новой высокой должности, а, недолго думая,
пошел в... шабашники.
Был и егерем, и сторожем, возглавлял местный
промкомбинат, заведовал автосервисом. Довелось ему служить даже страховым
агентом, пока, наконец, устав от постоянного разлада в семье (увы, от таких
напастей не застрахован никто, даже представитель органов), он не уехал к
себе на дачу, оставив жене квартиру в поселке.
А потом отставной подполковник угощал нас
какими-то уникальными рыбными консервами, которые готовит только его брат.
Рассуждал о нравственности. По его словам, с этим делом теперь в
Пушкинских
Горах стало хорошо. В смысле плохо: есть даже своя бандерша, у которой можно
заказать любую кралю на выбор, а все "удовольствие" за ночь оценивается в...
50 рублей.
- Вы в следующий раз приезжайте с ночевкой, -
говорил на прощание Станислав Игоревич.
- Только предупредите заранее, когда ждать: я
ради такого дела и наливочку свою поставлю.
P.S. С 1971 по 1991 год в Псковском областном
управлении КГБ не было возбуждено ни одного уголовного дела по так
называемым
диссидентским статьям.
Псковская область
"Новая газета", 03.09.2001
www.pseudology.org |