Александр Иванович Грибков

Операция "Анадырь"
раздел 4
22 октября в 19 часов по вашингтонскому времени президент Дж. Кеннеди выступил по радио и телевидению с Обращением к нации, в котором охарактеризовал обстановку в Карибском бассейне и на о. Куба, указал на опасность размещения советских ракет на Кубе. В заключение президент сказал, что будет рассматривать любой пуск ракеты с ядерной боеголовкой с территории Кубы в направлении территории какого-либо государства Западного полушария как удар Советского Союза по Соединенным Штатам, требующий возмездия со стороны США.

Это выступление и предпринятые вслед за ним правительством США дипломатические и военные акции явились кульминационным моментом Карибского кризиса. Две великие державы находились в полушаге от ядерной катастрофы. В 22 ч. 30 мин. 22 октября в шифртелеграмме Малиновского в адрес Плиева требовалось принять немедленные меры к повышению боевой готовности и отражению совместно с кубинской армией возможного нападения противника. Использование атомного оружия категорически запрещалось. К этому времени два полка Р-14, находившиеся на судах в океане, были повернуты в СССР

23 октября президент США подписал директиву № 3504, согласно которой устанавливался «карантин» Кубы. На следующий день начался досмотр всех судов, следовавших на Кубу, независимо от портов их приписки, в нарушение Женевской конвенции 1958 года, подписанной и Соединенными Штатами Америки.

2
 
Выход из создавшейся ситуации искало и правительство Кубы, положительно реагировавшее на миротворческие акции ООН и ее исполняющего обязанности Генерального секретаря У Тана. 26 октября У Тан направил Фиделю Кастро послание, в котором призывал Кубу внести вклад в сохранение мира. Ф. Кастро выразил готовность обстоятельно рассмотреть любое новое предложение ООН по разрешению кризиса мирным путем. Однако эти мирные устремления Кубы не получили поддержки у правящих кругов США. Поступили сведения о возможном вторжении американских войск на Кубу в ночь с 26 на 27 октября.

Командование Революционных вооруженных сил Кубы и Группы советских войск срочно предприняли ряд мер по повышению боевой готовности частей и соединений. 26 октября в 21.00 все части ПВО были приведены в готовность к ведению огня. Командирам частей и подразделений ПВО было предоставлено право открывать огонь по американским самолетам в случае их нападения на позиции и объекты войск.

27 октября Плиев получил от Малиновского шифртелеграмму, в которой министр обороны еще раз категорически запрещал применение ядерного оружия всеми видами ракет и авиацией. Вот так изменялись взгляды на использование ядерного оружия от начального этапа планирования до высшей точки кризиса.

27 октября в 10 ч. 21 мин. над Кубой был сбит разведывательный самолет U-2, летевший на высоте свыше 20 км. Из-под обломков самолета были извлечены труп майора ВВС США Р. Андерсена, две магнитофонные ленты и кассеты с фотопленками. Уничтожение самолета и гибель летчика явились очередным серьезным препятствием к мирному разрешению кризисной ситуации. Многие годы считалось, что самолет сбили кубинцы. Поговаривали, будто сам Фидель Кастро нажал кнопку пуска. Но это не так. Действительно, кубинские силы ПВО имели приказ сбивать самолеты-нарушители воздушного пространства страны, но у них на вооружении не было ракет. Имелись только зенитные орудия.

До сих пор существуют различные мнения относительно того, верно или опрометчиво поступило командование Группы советских войск на Кубе, приказав своим средствам ПВО сбивать американский самолет-разведчик.

С одной стороны, утверждается, что надо было показать американцам, что кубинцы не намерены более терпеть полеты воздушных разведчиков над Кубой. А с другой, поскольку полет майора Р. Андерсена не был первым (только в октябре он летал над Кубой 14 раз), не стоило так реагировать на очередной полет U-2. Тем более, что это являлось нарушением отданного накануне приказа, разрешавшего зенитным частям и подразделениям открывать огонь по самолетам противника лишь в случае их непосредственного нападения на позиции и объекты войск.

3
 
Уместно, однако, сослагься на телеграмму министра обороны СССР Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского, направленную им в Группу советских войск на Кубе 28 октября 1962 года: «Мы считаем, что вы поторопились сбить разведывательный самолет США U-2, в то время как наметилось уже соглашение мирным путем отвратить нападение на Кубу».

Как стало известно из ныне рассекреченной переписки Н.С. Хрущева с Ф. Кастро, оценка этих событий советским руководителем была противоречивой. В послании от 28 октября он пишет: «Сейчас, когда намечается соглашение, Пентагон ищет случая, чтобы сорвать это соглашение. Вот он и организует провокационные полеты самолетов. Вчера вы сбили один из них, в то время как вы их не сбивали раньше, когда они летали над вашей территорией. Такой шаг будет использован агрессорами в своих целях...». В документе от 30 октября дается противоположная оценка: « ..То, что над Кубой был сбит американский самолет, оказалось полезной мерой, поскольку эта операция прошла благополучно. Это наука империалистам...»

Подчеркну, что Ф. Кастро к сбитию самолета-разведчика U-2 никакого отношения не имел, а значит упреки Кремля в его адрес были необоснованными.

Тело майора Р. Андерсена было передано американской стороне. Его похороны в США вызвали очередной приступ истерии. Президент возвел Р. Андерсена в ранг национального героя, погибшего «за благородное дело защиты безопасности и суверенитета Соединенных Штатов Америки». Американские обыватели требовали немедленного возмездия за смерть «героя» Р. Андерсена.

27 октября, названный в США «черной субботой», на совещании у президента при выработке плана действий на ближайшие дни представители комитета начальников штабов посчитали возможным нанести 29 октября упреждающий удар с воздуха, а вслед за ним, через некоторый промежуток времени, начать вторжение. Однако президент приказал передать командованию ВВС, что он запрещает бомбардировку Кубы, ибо после такого шага очень скоро «никто из присутствующих не окажется в живых».

4
 
Вечером того же дня брат президента Роберт Кеннеди встретился с послом СССР в США А.Ф. Добрыниным и от имени президента в ультимативной форме заявил, что, если советские баллистические ракеты не будут немедленно убраны с Кубы, США вынуждены будут начать боевые действия против нее не позднее чем в первые дни следующей недели, т. е. 29 или 30 октября. Он добавил, что президент во что бы то ни стало хочет избежать войны, но с каждым часом риск военной катастрофы возрастает. Сторонам нужно договориться в ближайшие часы.

Как мне стало известно позднее, Москва также была охвачена тревогой. Президиум ЦК КПСС, и прежде всего Н. С. Хрущев, были готовы к тому, что роковые сообщения с Кубы могут поступить в любую минуту. Заседания Президиума ЦК КПСС проходили ежедневно, на них тщательно оценивалась обстановка, вырабатывались различные варианты решений. Н.С. Хрущев, получив сообщение Дж. Кеннеди, отнесся к нему с пониманием. Решено было немедленно дать позитивный ответ, тем более, что в обмен на вывод ракет президент США гарантировал ненападение на Кубу не только самих Соединенных Штатов, но и их союзников.

Дорога была каждая минута, и ответ Советского правительства решили передать по Московскому радио открытым текстом. Случай очень редкий в мировой дипломатии. Но, по мнению Хрущева, промедление было бы подобно смерти

Привожу дословно небольшую выдержку из обращения Н.С. Хрущева к президенту США Дж. Кеннеди, переданному по радио и опубликованному в газете «Правда» 28 октября 1962 года.

« Думаю, что можно было бы быстро завершить конфликт и нормализовать положение, и тогда люди вздохнули бы полной грудью, считая, что государственные деятели, которые облечены ответственностью, обладают трезвым умом и сознанием своей ответственности умением решать сложные вопросы и не доводить дело до военной катастрофы.

Поэтому я вношу предложение: мы согласны вывезти те средства с Кубы, которые Вы считаете наступательными средствами. Согласны это осуществить и заявить в 00Н об этом обязательстве. Ваши представители сделают заявление о том, что США со своей стороны учитывая беспокойство и озабоченность со стороны Советского государства, вывезут свои аналогичные средства из Турции».

Президент США не замедлил с ответом «Уважаемый господин председатель - сообщалось в послании Дж. Кеннеди, опубликованном в Белом доме в тот же день.

- Я сразу же отвечаю на Ваше послание от 28 октября, переданное по радио, хотя я еще не получил официального текста, так как придаю огромное значение тому, чтобы действовать быстро в целях разрешения кубинского кризиса.

Я думаю, что Вы и я при той огромной ответственности, которую мы несем за поддержание мира, сознавали, что события приближались к такому положению, когда они могли выйти из-под контроля. Поэтому я приветствую Ваше послание и считаю его важным вкладом в дело обеспечения мира».

5

Здесь я позволю себе вновь обратиться к переписке Н.С. Хрущева с Ф. Кастро В ночь на 27 октября Ф. Кастро отправил Хрущеву очень важное послание, в котором, в частности говорилось «Анализируя создавшуюся обстановку и имеющуюся в нашем распоряжении информацию, считаю, что почти неминуема агрессия в ближайшие 24-72 часа.
 
Если произойдет агрессия и империалисты нападут на Кубу с целью ее оккупации, то опасность, таящаяся в такой агрессивной политике, будет настолько велика для всего человечества, что Советский Союз после этого ни при каких обстоятельствах не должен будет допустить создания таких условий, чтобы империалисты первыми нанесли по СССР атомный удар. Я говорю это, так как думаю, что агрессивность империалистов приобретает крайнюю опасность».
 
И далее он пишет «Если они осуществят нападение на Кубу - этот варварский незаконный и аморальный акт, то в этих условиях момент был бы подходящим, чтобы, используя законное право на самооборону, подумать о ликвидации навсегда подобной опасности.

28 октября Н С Хрущев направляет Фиделю Кастро ответ «Наше послание президенту Кеннеди от 27 октября дает возможность урегулировать вопрос в вашу пользу - оградить Кубу от вторжения, от развязывания войны. Ответ Кеннеди, который Вы видимо тоже знаете, дает заверение о том, что США не будут вторгаться на Кубу не только своими силами, но будут удерживать своих союзников от вторжения, тем самым президент США отвечает согласием на мои послания от 26 и 27 октября 1962 года. Мы сейчас составили свой ответ на ответное послание президента. Я не буду Вам излагать его, так как Вы ознакомитесь с текстом, который передается сейчас по радио...

Поэтому мы хотели бы по-дружески посоветовать Вам: проявите терпение, выдержку и еще раз выдержку. Конечно, если будет вторжение, то нужно будет отражать его всеми средствами. Но не надо давать себя спровоцировать... когда наметилась ликвидация конфликта, что идет в Вашу пользу, создавая гарантию от вторжения на Кубу...». И далее в посланиях от 28, 30 и 31 октября Ф. Кастро высказывал свое неудовольствие советским решением о вывозе ракет с Кубы, принятым без согласования с ним. Это был пик карибского кризиса и наивысшая точка «холодной войны».

6
 
Фиделя Кастро можно было понять. Советские ракеты оказались на Кубе в результате договоренности правительств двух государств. А значит и вывоз их следовало согласовать с кубинским руководством. Но Москва поступила иначе. В Кремле понимали, что мир находится на грани ядерной катастрофы, что дорога каждая минута. Вот почему, не тратя времени на согласования с кубинской стороной, Советское правительство приняло решение открыто по радио заявить на весь взбудораженный мир о своем согласии вывезти ракеты с острова. В той обстановке, думается, это был самый верный шаг.

Раздражение вызвало у Кастро и согласие Советского правительства на инспектирование американцами вывоза наших ракет. Причем опять же без извещения об этом кубинской стороны. Можно представить, насколько глубоко было задето самолюбие кубинского лидера. Убежден, соглашаясь на инспектирование американцами наших транспортов, Н.С. Хрущев не все до конца продумал.
 
Более того, прежде чем вести разговоры с Дж. Кеннеди на эту тему, советский руководитель должен был бы это острый вопрос обсудить с Ф. Кастро. А тот вправе был не допустить инспекции не только на территории Кубы, в ее портах, но и в территориальных водах. Однако Хрущев проигнорировал Кастро. Он спешил. И в этой спешке на многое закрывал глаза. В результате таких односторонних торопливых действий советская сторона приняла, считаю, самые унизительные для нашей армии условия инспектирования в открытом море.
 
В те напряженнейшие дни мне впервые пришлось встретиться с вождем кубинской революции Фиделем Кастро, и я сразу же проникся к нему глубоким уважением. Эта встреча произошла во время срочного совещания руководства Кубы с командованием нашей Группы войск. Речь на этом совещании, созванном по предложению Кастро, шла о готовности вооруженных сил Кубы и советских войск к отражению возможной агрессии, подготовку к которой США заканчивали.

Командование Группы доложило о том, что все советские части, за исключением ракетных, готовы к выполнению боевых задач. Ф. Кастро внимательно слушал выступавших, уточнял через переводчика отдельные вопросы, делал пометки в своем блокноте. Держался он спокойно, словно речь шла о заурядном войсковом учении.
 
Перед отъездом Ф. Кастро попросил, чтобы штаб Группы войск поддерживал более тесную связь с Генеральным штабом кубинских РВС и установил прямые контакты с Альмейдо в городе Санта-Клара и Раулем в Сантьяго-де-Куба. Его беспокоила противовоздушная оборона, поэтому он попросил организовать тесное взаимодействие наших зенитно-ракетных частей с кубинскими силами ПВО, особенно по радиотехнической разведке воздушного противника

Но особенно Ф. Кастро волновали сроки приведения в боевую готовность наших баллистических ракет. Это же волновало и меня, так как главная задача нашей группы генералов и офицеров Генштаба заключалась в контроле за готовностью наших ракет к возможному удару по агрессору, если тот развяжет ядерную войну.

7
 
Вскоре у меня с И.А. Плиевым состоялся разговор о работе управленческого аппарата Группы войск. Я доложил ему о своих поездках по войскам, хорошем боевом настроении как советских, так и кубинских воинов, но и высказал замечание в адрес некоторых его заместителей и офицеров штаба, в столь обострившейся обстановке либо преспокойно сидящих в своих кабинетах, либо, хуже того, беззаботно играющих в теннис. Исса Александрович полностью согласился со мной. Вечером он собрал военный совет и потребовал, чтобы все члены совета более активно работали в войсках. При этом он сослался на меня, что, дескать Грибков выразил недовольство работой военного совета Группы.

- Исса Александрович, - возразил я, - не могу согласиться с Вашими последними словами. Почему только представитель Генштаба высказал критические замечания о работе некоторых членов военного совета? А разве Вы сами довольны тем, как относятся к службе, к делу, например, генералы Данкевич, Петренко, адмирал Абашвили?

Плиев ничего не смог возразить и тут же дал ряд конкретных и четких указаний, что и кому сделать немедленно. После такого прямого и острого разговора на военном совете работа управленческого аппарата Группы значительно активизировалась.

С прибытием на Кубу я по мере необходимости отправлял информацию на имя «Директора» в Москву, сообщал сведения, которыми мы располагали, информировал о ходе подготовки к отражению агрессии. Штаб Группы докладывал в Москву в соответствии с табелем срочных донесений, утвержденным Генеральным штабом.

Обстановка вокруг Кубы не только с каждым днем, но и с каждым часом все более накалялась. Информация, получаемая кубинскими и советскими разведывательными органами, свидетельствовала о том, что американцы готовятся нанести удары по Кубе с воздуха и с моря.

Как-то генерал Дементьев сказал Плиеву, что Ф. Кастро в разговоре с ним высказал пожелание, чтобы советские военнослужащие надели свою военную форму. По его мнению, это имело бы большое моральное значение для всего народа, да и янки в случае агрессии, видели бы, с кем имеют дело, что Куба не одна. Плиев на это не отреагировал

8
 
Спустя много лет я спросил Иссу Александровича, почему он не принял тогда решение о форме одежды. Плиев сказал мне, что если бы война началась, то американцы сосредоточивали бы больше огня по нашим войскам: форма ведь являлась бы для них отличной целью. Кроме того, по его мнению, гражданская одежда в условиях кубинского климата более практична при обращении с техникой и оружием. Вот такой был ответ...

Мы с близкого расстояния наблюдали за американцами, военными кораблями, курсировавшими вблизи побережья Кубы. Разведывательные самолеты США облетали на низких высотах территорию острова. Иногда было видно, как американские летчики показывали нам кулаки.

Кубинские и советские солдаты тоже в долгу не оставались. Правда, грозя кулаками, они оснащали свою речь крепкими кубинскими и русскими выражениями. Однажды во время посещения советских и кубинских войск приехали с генерал- майором авиации Н.Г. Сытником в наш истребительный авиационный полк, на вооружении которого были новые в то время самолеты Миг-21. Полк считался лучшим в советских ВВС. Постоянно базировался он в Кубинке, под Москвой. Все показные занятия проводились на его базе. Полком командовал первоклассный летчик полковник Н..В. Шабанов (спустя двадцать лет служба свела нас в Ленинграде, я тогда командовал войсками округа, а Николай Васильевич - воздушной армией). Начальником политотдела полка был тоже первоклассный летчик подполковник Н.П. Щербина.

Наш приезд совпал с проведением в полку партийного собрания. Большинство его участников были в клетчатых рубашках. Вспомнил, только что видел такие и в других частях. Поинтересовался у заместителя командующего Группой войск по тылу генерал- майора Н.Р. Пилипенко, почему большинство солдат и офицеров выглядит столь однообразно - «клетчато»?

- Каждая воинская часть, - объяснил Николай Романович, - получала штатскую одежду на гражданских базах по разнарядке тыловых органов Министерства обороны. Подбирали не особенно маркую. Вот так мы иногда «продумываем» до мелочей вопросы скрытности. Советские военные даже своей одеждой сильно выделялись среди кубинского населения, а солдаты в шутку говорили, что участвуют в операции под кодовым названием «Клетчатая рубашка»... Возвращаясь к начатой теме, хочу отметить, что и летчики в том полку были первоклассные.

- Ну почему американцы так нагло и безнаказанно летают, словно у себя дома, а мы сидим, как мышь за веником? - возмущались они. Я объяснил, что есть приказ по одиночным нарушителям огня не открывать, дабы не обострять обстановку. Однако, уступая настойчивым просьбам летчиков, посоветовавшись с командиром полка, на свой страх и риск разрешил при удобном случае выпустить пару истребителей на перехват. Условились так: как только радиотехническая разведка выдаст информацию о появлении одиночного американского самолета, наши летчики поднимутся в воздух, но огня не откроют, а постараются «прижать» нарушителя к земле, чтобы вынудить его совершить посадку. Заодно можно будет проверить в реальных условиях, на чьей стороне преимущество в тактике и технических возможностях самолетов

9
 
Замысел, хотя и не полностью, был осуществлен. Как мне потом рассказал командир полка, пара наших Миг-21 показала преимущество над самолетом Р-104 и в маневренности, и в технических возможностях, хотя посадить его все же не удалось. Однако после этого ни один американский самолет не появлялся вблизи аэродрома, на котором базировались советские истребители.

Проверяя с генералами С.И. Гречко и М.И. Науменко готовность зенитно-ракетных частей, убедились в том, что, если поступит приказ на открытие огня по воздушным целям, наши зенитчики с честью выполнят задачу. Вскоре это подтвердилось на практике. Как уже говорилось, 27 октября нашей зенитной ракетой С-75 был сбит над Кубой американский разведывательный самолет U-2. В тот день командир полка полковник Ю.С. Гусейнов находился на совещании в Сантьяго-де-Куба. Его замещал подполковник Б.М. Данилов. Вот что он рассказал:

«...Утром 27 октября дежурный по командному пункту объявил готовность №1. Я прибежал на КП, когда на планшете четко отображалась цель №33. И тут поступила команда с КП дивизии «уничтожить цель №33». Помню, как начальник политотдела подполковник Морозов сказал мне: «Евгений Михайлович, кажется, начинается что-то серьезное». Все было для нас так неожиданно, что я решил уточнить задачу на уничтожение цели на КП дивизии. Оттуда приказ подтвердили, и я немедля дал команду 3-му и 4-му дивизионам уничтожить цель.

Командир 4-го дивизиона подполковник Герченов И.М. доложил, что задачу понял, цель видит, ведет ее и буквально тут же доложил, что она уничтожена, расход - три ракеты. Высота цели 21 500 м. Я лично доложил на КП дивизии об уничтожении самолета». Вот так в 10 ч. 21 мин. 27 октября был сбит американский самолет-разведчик U-2.

Ввиду того, что силы и средства ПВО советских и кубинских войск находились в одной системе взаимодействия, кубинское военное руководство взяло сбитый самолет на себя. Спустя двадцать шесть лет, 1 марта 1988 года, Фидель Кастро в интервью американской телекомпании Си-би-эс на вопрос о том, сколько и кем, советскими или кубинскими войсками, во время октябрьского кризиса было сбито американских самолетов U-2, ответил:

- Был сбит только один самолет. И сбили его не кубинцы. Мы добивались, чтобы самолеты не летали на бреющих полетах, и в один из дней октябрьского кризиса предупредили советских солдат и всех остальных, что будем стрелять по самолетам на бреющих полетах.

10
 
Мы мобилизовали всю зенитную артиллерию, и на другой день утром наши батареи повсеместно открыли огонь по самолетам, летавшим на низких высотах. Но у нас не было ракет, в этой ситуации советская батарея зенитных ракет открыла огонь по самолету. Чем это было вызвано? Тем, что бой фактически уже начался, потому мы и открыли огонь.

Если нужно взять на себя ответственность за это, мы готовы взять ее на себя, потому что мы отдали противовоздушным батареям приказ стрелять по низколетящим самолетам. Однако у нас не было ракет класса «земля - воздух», они находились в руках советских войск, и непосредственный приказ о запуске ракеты был отдан советским офицером . Если бы эти ракеты находились под нашим контролем, то мы, возможно, приказали бы стрелять, так что мы не уходим от ответственности. Но не нам принадлежит заслуга в том, что этот самолет был сбит

Советское и кубинское командования располагали достоверными данными о принятом американским руководством решении начать 29 или 30 октября агрессию против Кубы с предварительным нанесением массированных авиационных ударов по позиционным районам советских ракетных частей, а также важнейшим военным объектам, чтобы снизить военный потенциал страны, а затем начать вторжение на остров с моря и воздуха. К этому времени из 36 наших боевых ракет Р-12 примерно только половина была готова к заправке горючим, окислителем и стыковке с ядерными головными частями, которые находились на определенном удалении от позиционных районов, т.е. располагались отдельно, под усиленной охраной и команды на их доставку и стыковку из Москвы и от генерала И.А. Плиева не поступало.

Более того, Плиев еще 22 октября получил из Москвы указания о приведении войск Группы в боевую готовность для отражения возможной агрессии со стороны США всеми силами (ракетные части использовать категорически запрещаюсь) совместно с кубинскими вооруженными силами. 27 октября Москва еще раз предупредила о неприменении ядерного оружия.

Оглавление

www.pseudology.org